А вот тут он уже дрогнул, и Редди не заставил себя долго ждать.

— Да, заткнись ты уже! Пищишь, как девчонка, — он обернулся назад и встретился с перепуганными глазами Хьюза. — Поболтать с тобой хотим, всего-то делов. Очко взыграло перед мужиками? Водитель твой — отличный чувак, сговорчивый.

На последнем слове Ред вместе с Тимом откровенно заржали, а малыш Грег съежился на месте.

— Какого хрена вам надо, отморозки?

Следовал мой черед.

Все это время я наблюдал за ним, а он делал вид, что не замечал моего прожигающего яростью взгляда.

— Отморозки? — спросил его я.

— Хуже! Мрази, проникнувшие в мое личное пространство с одной лишь целью.

Он наконец-то посмотрел в мои глаза. Ничего, кроме яркого гнева и жестокости, я в них не увидел.

— Не такие мрази, как ты. Мы не отдаем приказы насиловать беззащитных девушек, которых до того использовал твой брат. Уж, какую дорогу он перешел тебе, несложно догадаться, а вот в чем девчонка виновата, ты мне объяснишь.

— Какая еще девчонка? — с плохо скрываемым раздражением в голосе спросил ублюдок.

— Та самая.

Я наклонился к нему ближе, держа в кармане наготове руку, чтобы прошептать:

— Которая когда-то просила о помощи, а вместо этого оказалась в аду.

Он моргал глазами, как маленький птенец хлопал крыльями при первом взлете.

— Я понятия не имею о ком ты. Не вожусь с девками.

Он отпрянул от меня с таким отвращением, будто я был той самой, по его мнению, девкой. За прозвище, приклеенное к Вивиан, он также должен был понести наказание.

— Я и не говорил, что она девка, — ответил ему, удовлетворенно улыбаясь.

В это время Тим резко затормозил.

Выродок Хьюзов сам себя выдал.

— Тебе говорит о чем-нибудь имя Вивьен, — продолжал задавать вопросы, сжимая в кармане куртки небольшой нож, припрятанный на всякий случай.

— Чего ты хочешь от меня?

— Правду.

— Какую еще правду? — переспросил он, и от моего взгляда не ускользнуло движение руки возле кармана брюк.

Как бы не так.

По прошествии нескольких секунд двигатель автомобиля заработал вновь.

Я выхватил свой припрятанный нож и одной рукой приставил его к бедру противника, второй — обхватил с ненавистью его шею, грозясь продырявить тело сволочи.

— Что будешь с ним делать? — спросил между прочим Ред, повернув голову в нашу сторону.

— Везти на заброшенный склад для пыток было бы просто и банально. Или…

— Или? — переспросил Ред, почти догадываюсь о моих мыслях.

Я облизнул губы, пристально глядя в черные, наполненные лютой ненавистью глаза сопернику:

— Не хочешь поиграть в чудовище Франкенштейна?

Мой вопрос был адресован Реду.

— Чур, я доктор! — воскликнул друг.

— Ты и так доктор.

— О, да. Резать, кромсать, дробить, рубить, крошить, а затем все заново собирать по кусочкам воедино, — готов часами заниматься любимым делом — вязанием шерстяных портков.

Ред и Тим взорвались очередным хохотом. Моего друга, пугающего до усрачки своим внешним видом и поведением без тормозов, явно веселил весь нынешний процесс и спектакль. Чтобы придать атмосфере мрачности в комфортабельном авто, Ред сделал музыку погромче. Тяжелый металл на фоне вокала с будоражащим кровью гроулом, накрыл салон мраком.

— Как тебе такая идея? — повернув голову к своей жертве, я упивался его оторопелой физиономией.

— Только попробуй и ты умрешь, — пригрозил он мне от безысходности.

— Да, ладно, — откровенно насмехался над ним, сильнее впиваясь ножом в его бедро. — А ну-ка, проверим.

Резким движением подбросил нож в воздухе. Перехватил и вонзил острие в его ногу почти по рукоятку.

Дикий рев Грега Хьюза резанул по ушам наряду с сумасшедшей и рассекающей воздух музыкой. Но его последующий скулеж никому кроме нас не был слышен. Мы укатили далеко за город и остановились в неприметном месте. Слезы текли по его лицу, а в моей груди место переполняющей ярости не занимало то самое долгожданное удовлетворение. Пальцы рук впивались в его шею, пока я повторял вопрос, что произошло в тот злополучный вечер с Вивиан.

Чуть отдышавшись, я приказал Реду сделать музыку тише.

— Эта с*чья тварь отослала вас ко мне, — посмел прохрипеть ублюдок.

Не раздумывая, вонзил нож во вторую его ногу чуть ниже бедра. Плевать, безумие заполонило мой разум, я уже не видел, куда метил.

Он оглушил меня своим очередным ревом. Метался в моей хватке, как дикий зверь, вертелся ужом в разные стороны. Но я держал и не позволял вырваться этому уроду.

— Бьорн, полегче. Сейчас вырубишь бедолагу, а я ведь тоже хочу испробовать его выдержку. А? Каково это насиловать девушек, предварительно пичкая их наркотой? — обратился к нему бритоголовый.

— Я не тот, кто вам нужен, — сдался и заскулил один из представителей паршивой семейки Хьюз. — Это все он, Флойд. Вот, кто виновен в ее исчезновении.

— Его осунувшаяся рожа и удивленные глаза при упоминании о ней говорили об обратном. Спорим, он и понятия не имеет, что случилось с Вивиан? И я нисколько не оправдываю его. Эта падаль получит по заслугам. Как и ты.

Я рычал на преступника, брызгая слюной, пока он ныл от боли, держась то за одну ногу, то за вторую. Кровь текла, заливая его синего цвета брюки и начищенные до блеска ботинки. Видимо, хороший был костюм и дорогой. Мои руки были перепачканы кровью этого мерзкого существа. Они дрожали, пока я смотрел на ладони и предмет, с помощью которого доставлял хоть какую-то боль, жажду отмщения.

— Пытайте Флойда, не меня. Это он виноват в том, что приволок ее с улицы в нашу семью.

Он даже не имел представления, что каждый раз, упоминая Вивиан, я сдерживал желание вогнать острие ножа в его поганое сердце. Непонятное чувство внутри губило меня, в то время как с*чий отпрыск начал раскалываться в своих грехах и сознаваться, кем был Флойд, и какого черта Грегу нужно было от Вивиан. Ред не заставил себя долго ждать. Наблюдая за моим состоянием, находящимся в прострации, он взял дальнейший допрос на себя.

Я буквально вывалился из машины, когда открыл ее дверцу.

Там было невыносимо душно. Немыслимо громко. Омерзительно по ощущениям. В воздухе отдавало запахом крови с примесью страха ублюдка, который ради принципа желал смерти Вивиан. Он и сейчас мог ей этого желать. Где была гарантия ее безопасности?

Вечерело, и, что теперь делать, я не знал. На место гневу пришло онемение, опустошение. Остатки сил рассудительности усиливали желание не принимать участие в том, что мало доставляло удовольствия.