— Твой верный друг, — последнее слово она произнесла с особой ненавистью, — и твое желание убить меня напоследок, сыграло во всем этом определяющую роль. Ты позволил ему унизить, как позволял всем своим дружкам.

Я тяжело вздохнул, признавал боль поражения. В памяти мало, что отложилось после произошедшего: одному выбил челюсть, другому раздавил яйца, третьему прострелил ногу. Однако Маршалла к ней не посылал. И знать не знал, что убийца прикасался к Вивьен своими лапищами.

— Я уже сказал, что ни при чем.

— Ты был пьян как обычно. До беспамятства.

«Сначала избить несчастную девушку, затем подвергнуть ее насилию, с помощью таких же ублюдков, как ты…» — нашептывал воспоминание голос хозяина этого домишки.

Не нужно было обращаться за помощью к гадалке. Как только я узрел Маршалла, сразу догадался, кто стоял за всем этим. Младший выродок никогда не забывал заметать свои следы.

Вивьен заходила по комнате, ее нервозность передавалась мне во сто крат сильнее. Я опередил ее мельтешение, ухватив за локоть. Быстро вывел из комнаты и закрыл дверь, что она даже пикнуть не успела.

Когда она была так близко. Когда ее глаза, расширенные от ужаса, смотрели прямо в мои — голодные и истосковавшиеся. Когда ее кожа обжигала пальцы моих рук, пухлые губы так и манили вкусить этот непослушный дерзкий рот.

— Флойд…

Мое имя, сорвавшееся со сладких уст, прозвучало молитвой.

Вивьен упрямилась, отпихивала, била меня руками, мычала, пока я крепко держал ее в своих объятиях, прильнув к губам, и срывался в пропасть.

Пара шагов и ее спина уперлась не то в стену, не то в дверь. Руки шарили по телу, забрались под футболку, нащупали упругую налитую молоком грудь. Член отреагировал мгновенно. Хотел ее до боли, до безумия.

— Я ни при чем.

Опять завладел ртом, поглощая ее крики.

— Я бы никогда так не поступил с тобой, — отстранился, чтобы прошептать в губы, а на деле — заработал пощечину.

— Не прикасайся ко мне!

Инстинктивно моя ладонь сжала ее подбородок. Я глядел на нее и хотел все сильнее. И наплевать на все. Набросился с новой силой, поедал сладкий рот, облизывал язык, но Вивьен продолжала сопротивляться.

— Пожалуйста, не отталкивай, выслушай.

Я встряхнул ее за плечи, чтобы немного взбодрить и отвлечь от противостояния.

— Прости меня, — проговорил, привлекая к себе. — Моя вина лишь в том, что меня не было рядом. Но теперь я здесь. И всегда буду с тобой. Я люблю тебя, я сдохну без тебя, едва не сделал этого, пока находился…

Мой рот захлопнулся. Вивьен глубоко дышала, чуть всхлипывала от моего напора чувств, но ждала, когда же продолжу.

— Пока ты скрывалась здесь, я был в клинике. Грег кинул меня в нее, словно бездомную собаку в приют. Оставил там подыхать. Но я выжил, каждый день шептал твое имя.

— Я была на волоске от гибели, — тихим голосом ответила она.

— Я знаю, — пальцы гладили ее скулы, смахивали скатывающиеся по щекам слезы. — Теперь знаю. И просто так этого не оставлю. Я так скучал по тебе, Ви.

Прильнув к ней ближе, потянулся к ее губам, но она отвернулась. Все же успел запечатлеть поцелуй на мокрой щеке от слез.

— Уолтер оставил завещание.

— Он умер? — выскользнув из объятий, она отстранилась от меня. Сразу же ощутилась пустота.

— Да.

— Прими мои соболезнования.

— Я в них не нуждаюсь, ты же знаешь.

— Он был единственным человеком, кто беспокоился обо мне по-настоящему, — уязвлено промолвила Вивьен.

— Скажи еще, что Грег — милашка, — я усмехнулся.

— Теперь я не доверяю ни одному из вас, — проговорила быстро в ответ.

— В завещании говорится о твоем наследстве, — поспешил ее удивить.

— Что?

— Речь идет о деньгах. Уолтер завещал тебе достаточно внушительную сумму.

— Мне не нужны ваши деньги, — девушка решительно дернулась в сторону, собираясь уйти, но я остановил ее.

— Не наши — его.

— Все равно. Мне ничего не нужно от вашей семейки, отпусти.

— Но они твои. Они могут пригодится тебе, — я взял ее ладони и приложил к своей груди в милейшем жесте. — Давай сбежим. Будем только ты и я, и малыш.

Моя улыбка и слова заставили ее вздрогнуть, а затем взглянуть на меня с отвращением.

— Я замужем и счастлива. И не позволю какому-то самовлюбленному психопату, вроде тебя, все это разрушить.

— Ты все выдумала. Не можешь быть счастлива ни с кем, кроме меня.

Нет.

Я качал головой. Она нарочно говорила так, как по заказу вешала мне очередную лапшу на уши.

— Перестань тешить себя мнимыми надеждами, Флойд.

— То есть, ты предпочитаешь жить вот так? Здесь?! — уже не выдержал я.

— Да! И тебя это не касается!

— Еще как касается. Прежде всего, я не позволю находиться здесь ребенку.

Это был конец моему терпению, я завелся не на шутку.

— Кто отец ребенка, отвечай! — заорал дико.

— Прекрати, ты сломаешь мне руки.

Я стискивал кисти ее рук, не замечал, что делал больно.

— Он ведь мой!

— Нет! — кричала обезумевшая Вивьен, вырываясь из моей хватки. — И никогда твоим не будет!

Я мало слушал ее, старался глубоко дышать. Перед глазами — отказ, не подчинение, а в руках непослушные плети, которые так и хотелось раздавить. Может быть, тогда бы она стала покорной.

— Ты сама заставляешь меня причинять тебе боль!

— Флойд! — продолжала скулить Вивьен, когда на фоне я вновь услышал жалобный детский плач. Идея о том, что она пойдет за ним, вспыхнула в моей голове.

Ринувшись в комнату, откуда доносился крик, я открыл дверь и увидел, как ребенок стоял в кроватке, держась за перекладину, и громко плакал.

— Иди ко мне, мой хороший, — сказал ему ласково, чтобы не испугать.

Когда я протянул к нему руки, он охотно принял их. Его пухленькие ручки обняли меня за шею, а головка легла на грудь.

— Тс-с-с, не плачь. Сейчас мама успокоится, соберет твои вещи, и мы уедем отсюда далеко-далеко.

Меня переполняли неведомые до того эмоции, когда я осознанно держал своего сына в руках.

— Не трогай его! — верещала рядом Вивьен.

Она звучала угрожающе твердо, опасаясь того, что я мог причинить ему вред.

— Убери от него свои мерзкие лапы!

— Собирайся, мы уезжаем, — резко отрезал на ее крик, держа малыша на руках.