это я зря. Прошу прощения у нежных дам. Айгуль, пока я тут ломаю конечности, в одиночку отбивается от двух орков.

— Милиция! — невероятно громко кричит какая-то слабонервная из окна второго этажа.

Моя милиция меня бережёт! Да, точно! На всё про всё я трачу несколько буквально несколько секунд. Долго сказка сказывается, да быстро дело делается. Закончив с кепкой, подскакиваю к Айгуль и занимаю позицию чуть сбоку от второго чувака.

Наша служба и опасна и трудна.

Пинаю по ногам. Раз, другой, третий. Что, сучка, не привык к такому? Тактарова на тебя нет!

И на первый взгляд, как будто не видна…

Пацанёнок здоровый, прям кабанчик. Что, не до Айгульки стало? Ну иди сюда, слонёнок. Он, не долго думая, заряжает мне правой. Ага, щас! Не так всё просто, мой милый друг.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет…

Я уклоняюсь, пропуская его кувалду и, докрутив парнягу по его же собственной траектории, бью рукоятью пистолета по шее. Больно? Ну, ещё бы.

Значит с ними нам вести незримый бой,

Так назначено судьбой для нас с тобой

–Служба дни и ночи.

Вот и ответ на мой вопрос, почему и зачем мне это всё. Так назначено судьбой, и посему следует смириться. Кто я такой, чтобы спорить с судьбой?

Пока мой архаровец пытается не лишиться чувств, я поворачиваюсь к клиенту Айгуль. Фу, двусмысленно получилось. Не клиент он, а снаряд для отработки ударов. Поворачиваюсь и пинаю по почкам. Не нравится, козлина? А девушек обижать нравится?

Мне начинает казаться, что я Зорро. Точно! Да! Робин Гуд, Зорро и Человек-Паук. Получай, фашист, гранату от советского солдата. Кабанчик-слонёнок мычит, превращаясь в бычка и, оправившись от первого шока, бросается на меня.

Полетаем, дружище? Мне кажется, ты создан для этого. Блин, он явно не боксёр. Реакция у него, как у метателя молота. Я, как муха, пребывающая в собственном временном измерении, спокойно отхожу, освобождая ему путь и даже успеваю сделать подсечку.

Ну а если вдруг кому-нибудь из нас Тоже станет туго -

Хорошие раньше машины делали. Металл — загляденье, толстый. А сейчас, такое ощущение, что из фольги штампуют, как пивные банки.

Что ж, друг друга выручали мы не раз, И не раз согрело нас в тяжёлый часСердце, сердце друга.

Мой кабанчик врубается прямо в заднюю дверцу, причиняя ощутимый и очень даже заметный урон транспортному средству в виде глубокой вмятины. Настоящий лунный кратер. Удар для него оказывается чувствительным, поэтому он, не предпринимая попыток встать, опускается в мелкую весеннюю лужицу.

Боксёр, противостоящий Айгуль в это время уже напоминает зомби. Он просто идёт на человеческое тепло, подчиняясь внутренней навигации, не в состоянии слышать и видеть. Обе брови рассечены, и его залитое кровью лицо производит весьма сильное впечатление. Он кажется вышедшим из фильма ужасов. Вот же иезуитка. Зачем так-то?

Поймав мой взгляд, она разводит руками, типа, не виноватая я, он сам пришёл. Что же, на этом пока можно остановиться. Ключевое слово здесь «пока», потому что, вне всякого сомнения, это не конец, а только начало.

Я аккуратно протираю пистолет тряпкой найденной в машине и, завернув в эту самую тряпку, кладу в бардачок.

— Погнали, — торопится Айгуль. — Сейчас менты примчатся.

Ладно, погнали, так погнали. Мы спокойно поднимаемся на крылечко. Лида стоит бледная, но спокойная. Ну, типа. Типа спокойная. Она крепкая девочка, и сама бывала в разных передрягах, один пьяный Баранов чего стоит, так что всё нормально. Нормально. Как говорят в новейших временах, добро пожаловать в новую нормальность.

Только мы заходим в подъезд, раздаётся звук сирены. Вовремя, однако. Чуйка у тебя, сестра. За развитием событий мы наблюдаем уже из окна. Подравшихся хулиганов грузят в бобик. Сержант садится за руль «жигулёнка» и едет за жёлтым «уазиком». Всё по-домашнему. Чинно и спокойно. Бардачок проверить не забудьте.

— Ну, рассказывай, — киваю я Айгуль, — что это за архаровцы.

Она виновато пожимает плечами:

— Походу, Корнеевские…

— Походу? То есть ты не знаешь?

Она качает головой.

— Они не сказали, что от Корнея?

— Нет. Ну что-то там говорили. Типа, как сегодня. Они же сказали, что Корней автобус пришлёт…

— Ладно, — киваю я. — И когда они появились в твоей жизни?

— Дней десять назад…

— Блин, ну рассказывай уже, — теряю я терпение. — Чего я из тебя выколачиваю ответы? Чего хотели?

— Ну ты же слышал, чего хотели. Брата хотели.

— А зачем он им был нужен не говорили?

Она отрицательно мотает головой и выглядит, как нашкодившая первоклашка. Что-то не пойму в чём дело…

— А что тебе Цвет сказал? — спрашиваю я, чуть наклонив голову.

Она пожимает плечами.

— Ничего? Как это? Прям вот так взял и ничего не сказал? Или…

Она отворачивается.

— Ты что, Цвету ничего не сказала? Но почему? Как это возможно, вообще?!

— Я с ним ещё не разговаривала после того.

— Не ври, он же тебе сообщил, что мы с Лидой остановимся у тебя. Значит вы разговаривали. Почему ничего не стала говорить? Просто объясни, я хочу понять, что происходит.

— Ну, а чего понимать? Приехали быки от Корнея, где, говорят, Киргиз? Типа через неделю если не скажешь, увезём и по кругу пустим.

— И ты что, совсем не испугалась? Если приехали от Корнея, надо же Цвету в первую очередь сообщить было. Или…

Да, кажется я догадываюсь, в чём причина.

— Брателло велел никому не рассказывать, да?

Айгуль кивает. Вот же он козлина.

— И что он ещё сказал? — спрашиваю я потухшим голосом. — Не объяснил, что им от него нужно?

Этот Киргиз обязательно должен подгадить, вот просто обязательно! Даже одним своим существованием и то доставляет неприятности. Отделать людей Корнея, это совсем не невинная шалость, между прочим… Лучше бы они забрали его, честное слово. Вот правда, всем бы от этого только лучше стало…

— Сказал, — говорит Айгуль, поднимая брови, — что всё решит, что Цвета это вообще не касается, и знать ему об этом не нужно. У него, типа, и без этого дел хватает. А это просто шпана и с ними-то он вопрос легко решит.

— Шпана? Корней — это шпана?

— Не, в том плане, что Корней типа даже не знает