– Ну и что? – спросил я.

– Вы о чем? – поинтересовался Витька.

Я пересказал ему слова Менелая.

– Все верно, – кивнул Витька. – Я тоже их заметил – депутатские машины.

– Судя по тому, что машины эти ехали с явным превышением скорости, почти откровенно игнорируя правила уличного движения, милиция не имеет права их задерживать, – продолжал делиться своими наблюдениями Менелай. – Следовательно, если вы захватите одну из таких машин, то она довезет вас куда нужно.

Витьке, в отличие от меня, идея Менелая понравилась. А на то, чтобы разработать план захвата депутатской машины, главная роль в котором отводилась буйному духу, каковым упорно продолжал именовать себя спартанский царь, у него ушло чуть более двух минут. После чего Витька категорическим тоном потребовал, чтобы я отдал ему пистолет. Объяснил он это тем, что во время операции я должен буду все время держать палец на кнопке клиппера и в случае чего… Детали Витька объяснять не стал, полагаясь на то, что, если сложится критическая ситуация, я сам соображу, что нужно делать.

Из всей нашей троицы идея захвата депутатской машины не нравилась только мне. Однако завывание сирен милицейских автомобилей, которое теперь уже доносилось со всех сторон, убедило меня в том, что, чем дольше мы будем медлить, тем больше у нас появится шансов вляпаться в еще более неприятную историю.

Хотя, казалось бы, куда уж хуже: мы обвиняемся в непочтении к властям и к президенту лично, в тунеядстве, в незаконном владении сотовым телефоном и огнестрельным оружием, а также в бандитском нападении на участкового милиционера. Имена наши известны, и на нашу поимку брошены силы всей московской милиции. На фоне всего вышеперечисленного захват депутатской машины казался не таким уж серьезным злодеянием. Во всяком случае, еще одно преступление вряд ли могло серьезно повлиять на приговор, который вынесет нам трибунал, если мы, паче чаяния, попадемся.

Без долгих колебаний я отдал пистолет Витьке, полагаясь на то, что та часть благоразумия и здравомыслия, которая у него как будто еще оставалась, не позволит ему совершить непоправимое.

Передернув затвор, Витька спрятал пистолет в карман.

– Берем первую же встречную машину. – На-двинув свою смешную кепочку на глаза, Витька сунул руки в карманы, от чего плечи его ссутулились, и быстрой семенящей походочкой зашагал к выходу из подворотни.

– Давненько я так не веселился! – азартно воскликнул где-то возле моего левого плеча Менелай.

– Вам-то что, – недовольно буркнул я, поправив тюбетейку на голове. – Вы и без того уже дух.

– И что же? – не понял, что я имел в виду, Менелай.

– А то, что я хочу прожить на земле весь отведенный мне срок, – ответил я.

– И вы его непременно проживете, – с непоколебимой убежденностью в своей правоте заверил меня Менелай. – От первого дня и до последнего – весь отведенный вам срок. Вот только, – голос спартанского царя сделался чуть лукавым, – никто ведь не знает конечной границы этого срока. Даже вы сами, Анатолий Иванович. Так что можете жить спокойно, не опасаясь за завтрашний день. Если вам суждено его пережить, значит, так и будет, ну а если нет… Если нет, – добавил после небольшой паузы Менелай, – то, наверное, лучше и вовсе не знать об этом.

– Хватит болтать, – негромко произнес, глянув на меня через плечо, Витька.

Он остановился возле выхода из подворотни и, чуть наклонившись вперед, осторожно посмотрел за угол.

– Как только я скажу «давай», начинаем действовать, – не оборачиваясь, проронил он. – Господин Менелай готов?

– Готов, – с удивительной для него сдержанностью и собранностью ответил Менелай.

Должно быть, военная жилка в душе спартанского царя была настолько сильна, что, пренебрегши своим царственным положением, он был рад принимать участие в боевой операции даже на правах рядового.

Левой рукой Витька достал из кармана очередную вонючую сигарету, не глядя сунул ее в рот и, действуя по-прежнему только одной рукой, прикурил. Правую руку, в которой у него был пистолет, он не вынимал из кармана. Но, не успев сделать и пару затяжек, Витька кинул сигарету на асфальт.

– Есть, – напряженным полушепотом произнес Витька. – Темно-синяя «Волга», едет в нашу сторону. Давай, Менелай!

– Понял, – коротко ответил царь и исчез так быстро, что мне показалось – голос его растворился в пустоте.

Сделав шаг вперед, я выглянул из-за Витькиного плеча.

Новенькая, блестящая темно-синим лаковым покрытием «Волга» двигалась в нашу сторону со скоростью никак не меньше ста двадцати километров в час. К лобовому стеклу машины был прилеплен пропуск с изображением красного флага, развевающегося на фоне Спасской башни Кремля.

Расстояние между подворотней, в которой мы затаились, и несущейся по дороге машиной стремительно сокращалось.

Витька быстро дернул плечом, стряхнув мою руку, когда я машинально схватил его за локоть, и нервно прикусил верхнюю губу.

Между нами и машиной оставалось не более пяти метров – я мог уже рассмотреть номер «253» в левом нижнем углу депутатского пропуска, – когда неожиданно что-то невидимое грохнуло по крыше машины, да с такой силой, что лобовое тонированное стекло лопнуло почти точно по диагонали. Водитель автоматически ударил по тормозам, и машина, омерзительно визжа по асфальту покрышками, оставляя за собой плоские, стелющиеся по земле струйки сизого дыма, свернула к обочине. Машину протащило еще на пару метров вперед, прежде чем она неподвижно замерла возле самой кромки тротуара, почти точно напротив входа в подворотню, в которой мы прятались.

В ту же секунду Витька, а следом за ним и я сорвались с места.

Дернув за ручку переднюю дверцу машины, Витька запрыгнул на свободное сиденье рядом с водителем и тотчас же захлопнул дверцу за собой. Почти в точности повторив маневр своего приятеля, я оказался на заднем сиденье машины, рядом с очень тучным и абсолютно лысым мужчиной, облаченным в строгий темно-синий костюм. Наверное, ему было трудно дышать, и поэтому галстук у него был распущен, а верхняя пуговица на воротнике белоснежной рубашки расстегнута. То, что это был народный избранник, подтверждал небольшой красный значок на левом лацкане пиджака. Недоумевающе взглянув на меня огромными, страшно выпученными глазами, которые, казалось, вот-вот взорвутся изнутри, он двумя пальцами рванул узел галстука, стараясь еще больше распустить его, и прохрипел что-то нечленораздельное.

Даже на первый взгляд салон «Волги», в которой мы оказались, разительно отличался от того, что я привык видеть внутри машин этой марки. В депутатской машине салон был значительно шире и длиннее, так что на заднем сиденье можно было расположиться, вытянув ноги. Отделка была выполнена из натуральной, очень мягкой светло-коричневой кожи. В спинках передних сидений имелись небольшие дверцы. Что скрывалось за ними, я про-верять не стал, но у меня почему-то сразу же возникла мысль, что за одной дверцей находится телевизионный экран, а за другой – небольшой бар с холодильником и неплохим выбором напитков. И пахло в салоне машины как в парфюмерном отделе супермаркета.