Пока я осматривался, Витька времени не терял. Ткнув водителя дулом пистолета в бок, он замогильным голосом приказал:

– Руки на руле. И чтобы без фокусов у меня.

За рулем сидел парень лет тридцати с широким симпатичным лицом. Чуть рыжеватые и слегка вьющиеся волосы были коротко подстрижены и расчесаны на аккуратный косой пробор. Взглянув искоса на Витьку, водитель чуть приподнял лежавшие на руле ладони и снова опустил их на то же самое место, давая понять, что не намерен оказывать сопротивления.

– Оружие есть? – спросил Витька.

Парень за рулем отрицательно качнул головой.

Чтобы убедиться в том, что водитель не лжет, Витька, держа пистолет у его ребер, все же обшарил его карманы, после чего заглянул еще и в «бардачок». Оружия нигде не оказалось.

– Проверь своего, – велел мне Витька.

Стараясь действовать решительно, я протянул руку к пиджаку сидевшего рядом со мной депутата.

Тот неожиданно пришел в себя и с выражением гадливости на лице решительно откинул мою руку.

– Пшел вон, сволочь! – крикнул он, таращась на меня своими выпученными глазами.

А затем еще добавил весьма причудливо закрученную фразу, услышав которую портовый грузчик из Бомбея со стажем не менее десяти лет впал бы в кому.

– Да вы знаете хоть, с кем связались! – рявкнул на нас с Витькой толстяк. – Я потомственный рабочий, народный депутат! Да я из вас сегодня же к вчеру лепеху коровьего дерьма сделаю! Мразь подзаборная!

Когда мне в лицо ударила плотная волна кисловатого перегара, я понял причину лихой удали народного избранника – он попросту был пьян.

– Заткни ему пасть! – крикнул мне Витька.

Я растерянно поднял руки, да так и остался сидеть с разведенными в стороны ладонями и растопыренными пальцами, как будто собирался вцепиться в толстое, покрытое широкими багровыми складками горло депутата.

На толстяка мой устрашающий вид не произвел никакого впечатления.

– Пусти меня! – взмахнул он рукой прямо перед моим лицом и повалился ко мне на колени, пытаясь дотянуться до дверной ручки.

О том, что вторая дверца находится рядом с ним, депутат, должно быть, запамятовал.

Водитель невозмутимо наблюдал за всем происходящим в зеркальце заднего вида, держа руки, как велел ему Витька, на рулевом колесе. Судя по выражению его лица, он не испытывал ни малейшего желания прийти на помощь своему хозяину.

Поднатужившись, я вновь откинул толстяка в угол сиденья.

Депутат сделал два глубоких вдоха и приготовился к новому броску.

Но вдруг голова его дернулась сначала в одну, а затем в другую сторону, так, словно он получил пару увесистых оплеух по толстым щекам. То ли не в силах понять, что с ним произошло, то ли в полнейшем замешательстве от того, что кто-то вообще посмел поднять руку на народного избранника, толстяк откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги, тупо уставился в потолок и затих.

– Отлично, Менелай, – похвалил весьма своевременно вмешавшегося спартанца Витька.

Менелай что-то негромко произнес в ответ, но я не разобрал, что именно.

Забравшись в карманы толстяка, я извлек из них несвежий носовой платок, неполную колоду игральных карт с голыми девицами, одноразовую газовую зажигалку и красную книжечку депутатского удостоверения.

– Рандыбин Иван Васильевич, – прочитал я, открыв удостоверение. – Депутат от Шервинского района.

Витьке до депутата не было никакого дела.

– Слушай меня внимательно, – обратился он к водителю голосом профессионального налетчика. – Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Депутат пусть валяется себе на заднем сиденье, а от тебя нам нужно, чтобы ты отвез нас в одно место неподалеку. После этого вы оба будете свободны. Договорились?

Водитель в раздумье стукнул пару раз пальцами по рулевому колесу.

– Это о вас, должно быть, минут пять назад передавали на милицейской частоте, – сказал он.

Это был не вопрос, а утверждение, поэтому Витька и не стал ничего отвечать.

– У нас в депутатских машинах приемники берут частоту, на которой милицейские посты переговариваются между собой, – объяснил водитель, постучав пальцем по шкале встроенной в панель радиомагнитолы «Пионер».

– И что о нас говорили? – поинтересовался я.

– Сказали, что сбежали двое вооруженных преступников, совершивших бандитское нападение на сотрудника милиции, – ответил водитель.

– Нападение, – криво усмехнулся Витька. – Да этот олух сам на нас напал.

– Не сомневаюсь, – спокойно произнес в ответ водитель. После этого он поднял руку, чтобы поправить зеркало заднего вида, и спросил: – Так куда вам нужно?

– Молчать! – дернувшись на заднем сиденье, пьяно заорал депутат. – Никакой помощи врагам и моральным вырожденцам! Сдадим этих… – Он снова ввернул длинную, с трудом поддающуюся дешифровке фразу, весьма нелицеприятно характеризующую нас с Витькой. – Сдадим их милиции на ближайшем посту! – Депутат Рандыбин призывно, как Ильич, выбросил руку вперед.

– Сами видите, Иван Васильевич, – спокойно ответил ему водитель, – я делаю это только под угрозой оружия.

– К черту оружие! – взмахнул рукой депутат. – Удавим всех сволочей голыми руками! Я каждой гниде нерусской лично голову оторву! Вот так!.. Так!.. Так!..

При этом депутат Рандыбин быстро прикладывал один кулак к другому, совершал обоими короткое вращательное движение, после чего резко разводил их в стороны. Должно быть, именно так он собирался расправляться со своими, судя по всему, весьма многочисленными врагами.

– Успокой его, Менелай, – устало вздохнул Витька.

Депутат Рандыбин получил оплеуху от полтергейста по имени Менелай и вновь на какое-то время затих, откинувшись на спинку сиденья.

– Так куда едем? – снова повторил свой вопрос водитель.

– Поезжай прямо до Чистопрудного бульвара. Там я тебе покажу, куда ехать дальше.

– Не советую, – в своей обычной спокойной манере ответил водитель. – Чистопрудный бульвар уже перекрыт милицией в самом его начале, возле станции метро «Кировская». Командуют там скорее всего гэбисты, а эти могут остановить для досмотра даже нас.

– Ничего святого нет у людей, – буркнул с заднего сиденья депутат Рандыбин, после чего звучно икнул.

– А как лучше? – озадаченно посмотрел на водителя Витька.

– Все зависит от того, куда вам нужно, – ответил тот.

Витька раздумывал недолго.

– Нам нужно попасть на Маросейку, – сказал он.

– Это где же? – озадаченно сдвинул брови водитель.

– Улица Богдана Хмельницкого, – поправил я своего приятеля.