руки ему на щеки, поднимая голову, чтобы он смотрел мне в глаза, и серьезно спросила:

– Ты думал, что никто за тобой не придет?

Он вздохнул, и на него разом накатила печаль.

– Я оставил записку брату Цзиню.

– Глупая записка!

– Ты… ее читала? – Сюэлянь мгновенно смутился. – Она была только для него.

Если поначалу мне хотелось многое высказать по поводу вздора, который он там написал, то теперь злости никакой не было, и все это казалось неважным. Главное, что с ним все хорошо.

– А еще я нашла твой альбом…

– Мяо Шань!

– Он мне случайно попался.

– Случайно в моем ящике с носками? – возмутился он.

– Там были шарфы, – с умным видом поправила я.

– Что ты там искала?

– Надо было, – отчего-то стало неловко признавать, что я носила его одежду, – почему многие страницы закрашены?

Сюэлянь недовольно посмотрел на меня, как бы говоря, я и сама должна это понимать.

– Потому что не получилось.

– Это и так ясно. Но что ты пытался нарисовать? Это что-то сложное?

– Неважно, – он точно не хотел продолжать этот разговор.

– Сюэлянь! – Я взяла его за локоть и жалобно подергала за руку.

Он тяжело вздохнул.

– Когда получится, тогда и скажу. А точнее – покажу.

– Обещаешь?

– Да.

Больше говорить о рисунках Сюэлянь не хотел, эта тема явно заставляла его грустить. И правда очень печально – он собирался быть художником, но отец на корню зарубил эту мечту, и теперь Сюэляню очень тяжело снова взять в руки карандаш.

– Ты травил меня хлороформом, – сдавленно сказала я, чтобы перевести тему. – Не думала, что ты на такое способен.

– Мне очень жаль, но я не хотел, чтобы вы с братом Цзинем меня останавливали.

– Но мы все равно здесь.

– Да, – Сюэлянь прикрыл глаза, будто не мог поверить, что все так обернулось.

– То, что ты сказал мне перед тем, как я отключилась… – я не знала, как продолжить.

Сюэлянь абсолютно открыто на меня посмотрел и прямо ответил:

– Я сказал, что люблю тебя.

В прошлый раз я была на грани сна и яви, мне могло и послышаться – чем чаще я вспоминала, тем больше казалось, что это было во сне. Но теперь, когда он сказал это мне в лицо и с такой уверенностью, я убедилась, что услышала все правильно.

– Когда ты успел меня полюбить? – мне в это трудно верилось, потому что как принцесса я всегда ожидала, что свяжу жизнь с человеком, у которого на первом месте будут власть и трон.

– Не знаю. Сначала идея жениться на тебе казалась ужасной катастрофой, но сейчас… наоборот.

– У меня также, – призналась я.

– И что это значит?

Я взяла Сюэляня за руку и крепко сжала. Его ладонь оказалась как две моих.

– Когда мы придумали, как тебя вытащить, оставалось только ждать назначенного дня, – начала объяснять я, – и это ожидание убивало. Я не знала, что тут с тобой делают. Я думала, с ума сойду, и… действительно чуть не сошла.

Вспомнив свою истерику, я подумала только одно: как хорошо, что все позади.

– Неужели так сильно за меня переживала? – спросил он, поддразнивая.

– А ты что думал?

Я пододвинулась к нему ближе. Сюэлянь заинтересованно смотрел на меня, но явно не ожидал того, что будет дальше. Я обхватила его лицо руками и прижалась к губам во внезапном порыве нежности, от которой сжималось все внутри. Целоваться я не умела, за все время мы целовались пару раз и достаточно целомудренно, поэтому я запаниковала, когда его язык проник в мой рот, а руки сильнее стиснули талию, из-за чего я оказалась крепко прижата к нему. Тело обдала волна тепла. Я старалась ни о чем не думать, но в голову лезли непрошеные мысли. Возможно, первый поцелуй у Сюэляня тоже был со мной, ведь в поместье не было женщин, которые принадлежали ему. Если так, то он, должно быть, волнуется не меньше меня. Вот только вел он себя довольно уверенно и явно знал, что нужно делать. С чего я взяла, что до меня он ни с кем не целовался? И что делать мне? Как-то я интересовалась насчет поцелуев у Лун Ну, и она говорила, что ничего уметь и не нужно, все произойдет само, главное ни о чем не думать и плыть по течению. И хоть мир постепенно начинал смазываться, а я будто расплывалась в этом моменте, стоило вспомнить подругу, как боль ударила меня под дых, вернув с небес на землю. Я оторвалась от губ Сюэляня, и к глазам вмиг подступили слезы.

– Извини, – проговорил Сюэлянь, явно решив, что как-то обидел меня.

Я не хотела, чтобы он так думал, поэтому обняла его, положив подбородок на плечо, и постаралась сдержать слезы.

– Я тоже тебя люблю, – хотела сказать это спокойно, но голос сорвался, сменившись всхлипом.

Перед тем как сдаться, он признался мне в чувствах. Ушел и даже не дал мне возможности ответить. Возможно, тогда мне и нечего было говорить, зато теперь я могла сказать уверенно. Раз я так за него переживала и скучала, значит, это и есть любовь. Нельзя предугадать, сколько у нас осталось времени, чтобы побыть вместе. У Шань Цая и Лун Ну оно закончилось таким трагическим образом. Мы в самом эпицентре бессмысленной борьбы за первенство кланов, и неизвестно, сколько нам отведено прожить, прежде чем отправиться в ад.

– Ты не сердишься на меня?

– Сначала сердилась, но несильно, потому что больше всего я за тебя переживала, – проговорила я, шмыгая.

– А сейчас?

– Нет.

– Почему тогда ревешь?

– Лун Ну… – Слезы полились с новой силой.

– Прости. – Сюэлянь сильнее сжал меня в объятиях и, поглаживая по волосам, стал раскачиваться, убаюкивая.

Я еще не оплакала ее. Даже не могла поверить, что ее больше нет. Но то, как она умирала, отчетливо стояло перед глазами. Никогда не смогу этого забыть.

Сюэлянь дал мне выплакаться. Мы долго так просидели, он сжимал меня в объятиях, а я рыдала до боли в голове, пока слезы не кончились. В один момент я задремала, а очнувшись, сразу выпрямилась и огляделась по сторонам, забыв, где оказалась. Лицо стягивало от высохших слез.

– Мяо Шань, – устало проговорил Сюэлянь и погладил меня по голове. – Все в порядке, мы в медкабинете.

Наверное, я выглядела дезориентированной, раз он решил это объяснить.

– Давай найдем Хэй Цзиня, – предложила я.

– Я тут думал, Сюань У захватил столицу. Мы теперь революционеры?

– Пришлось ими стать.

Сюэлянь издал горький смешок:

– Хотел как лучше для нашего клана, а что в итоге? Идем к брату Цзиню.