– Понятно, а потом?

– Потом Вахаев повел нас на мост, а то, если бы немцы успели подготовиться, было бы жарко. Мост мы взяли, но Васька Полежаев погиб, и Мустафа Карачурин, да ранили еще троих. Семена Дежкина не сильно, а вот Никифору Вакулину и Оське Кацману досталось. Никифор, говорят, выкарабкается, а Кацман не жилец, гансы ему в живот три пули вкатили. Такие вот дела, товарищ капитан.

– Ну, потери на войне – это обычное дело, мы убиваем их, они убивают нас.

– Понимаю головой, но душой понять не могу, Полежаев гармонистом был, видели бы вы, как он на гармони «Катюшу» играл, ну или «Трех танкистов», мы с ним так сдружились… Эх!

– Василь, жизнь такая, зато Полежаев и другие погибли, сражаясь за Родину, понимаешь? Разве лучше бы было, если они умерли бы в лагере для военнопленных? Ты же там побывал, сам же понимаешь, что к чему.

– Виноват, товарищ капитан.

– А Вахаев где?

– Спит он, больше суток на ногах был, уморился парубок, ну мы и не стали будить, пусть спит.

– Пусть спит, а мост уже заминировали?

– Да первым делом, сам товарищ Смирницкий собственноручно да собственноножно заминировал, так что все в порядке, товарищ капитан.

– Ладно, брат Василь, пойду я, благодарю за службу.

– Служу Советскому Союзу!

В сторожке, на мосту, зуммерил телефон, а разведчики Мамбеткулов, Истомин и Корнеев развлекались. Они материли немцев, и если последние двое облагали гитлеровцев исключительно на великом и могучем, то Мамбеткулов разнообразил слух гитлеровцев перлами степного киргизского, горного таджикского и полевого узбекского матов. Пусть, злее будут, хоть и громко они матерятся, на весь мост слышно, так можно и без телефона до Берлина докричаться. Не знаю насчет Берлина, но в Варшаве их точно слышно.

– Здравия желаю, товарищи бойцы.

Все трое ругателей сразу замолчали, сделав ангельские личика, а Истомин без звука уложил трубку гитлеровского телефона на место (типа, я не я, и корова не моя).

– И что же тут происходит, товарищи?

– Да ничего особенного, товарищ капитан, так, с врагом общаемся, – докладывает Мамбеткулов.

– Ладно, продолжайте общаться с неприятелем, но… Ребята, вы свое общение можете сделать чуть тише, ведь рядом Замостье, и там часть мирных жителей понимает русский язык. Мне кажется, орать при общении с фашистами, что именно вы с ними сделаете, да каким образом, да в каких позах, как-то некультурно.

– Виноваты, товарищ капитан, исправимся.

– Да ладно, черт, конечно, с вами, но впредь иногда и головой подумать полезно.

Всего наша полоса обороны занимает около пятнадцати километров, иной скажет, тут и нормальной дивизии не хватит, и будет прав, но! Полноценной дивизии не хватит, если обороняться даже на десятикилометровом участке, если, так сказать, позиции в степи, например. А у нас это берег реки, причем не менее пяти километров полосы нашей обороны это болота, ну и лес тоже занимает немало места. Согласно нашим предположениям, противник сможет наступать лишь в пяти точках, и первое возможное место нападения гитлеровцев – это мост у самого Замостья. Или возможны варианты: у деревень Аловаки и Дзядово, потому что рядом с этими населенными пунктами есть брод. Ну и два возможных места переправы – это окрестности деревни Гайдуки, потому что там река течет спокойно, и при желании на плотах враг может переправиться, ну, или построив понтонный мост. И последнее место, где фашисты теоретически смогли бы перейти реку, – это наш любимый мост у ДОТа «Лесистая горка».

Потому все наши укрепления и сделаны в этих местах: укрепрайон у Замостья, УР у Аловаков, УР у Дзядово и более мелкие УРы у Гайдуков и у желдормоста (тот самый УР-62, ДОТ «Лесистая горка»). За это время прибыл второй рейс нашей пехоты, часа за два до них прикатил велобатальон, они же сообщили, что и опсищуки на подходе, ну, все мы готовы к боям, да и стемнело уже.

На вечернем собрании командиров обсудили завтрашний день, и так получилось, что рота из полка Иванова, под командованием лейтенанта Карпова, заняла оборону у желдормоста, всей группой командует Абдиев со своими броневиками. Им в первую очередь надо снова наш ДОТ (тот самый) занять, а потом втащить пушки в него, как вы помните, три пушки (которые мы в прошлый раз не смогли утащить) в леску ждут хозяев. Они были стационарные или казематные, не знаю, как это называется, но эти дуры без колес, зато боезапас к ним там же прирыт. Причем Абдиеву для поддержки выделили еще и четыре танка, и он (ну, не сам лично) зарыл свои «трешки» (Т-III) в необходимых ему местах, как и броневики свои, на которых он карьеру сделал.

Рота старшего лейтенанта Васюкина из полка Топоркова заняла оборону у Гайдуков, и лейтенант получил в подчинение четыре (для поддержки) Т-28 (три с пушками Л-10, один с пушкой от немецкой «трешки»), а также три 76-мм советские пушки с неслабым запасомцом снарядов.

У Аловаков фашистов должна встретить немецкая красная рота («Рот компани», как назвали ее сами наши немцы) Хельмута и первый батальон полка Ахундова под командованием капитана Сидорцева. Поддерживать советско-немецкие части будет лейтенант-танкист Коровьев с тремя «трешками», тремя Т-26 и двумя флаками, а так как у них может быть горячо, им же передали батарею немецких легких гаубиц.

Позиции у Дзядова отошли к самому Ахундову, у него второй батальон, рота прибалтов и два взвода Особой Украинской роты, из тяжелого вооружения им передали пять Т-34 и две батареи, отнятые у батальона полицаев (подарок Михася Карасевича). Если немцы привлекут УПА этого псевдо-Бульбы, гарно буде побачить, як вин воюэ?

Велобатальон должен отдохнуть часа три и потом перейти на ту (на тот берег) сторону и растечься по вражеской пока территории поротно, каждую роту велопехоты сопровождает взвод веломинометчиков, а наши когда-то смеялись над лисапетами, пригодились же. Надеемся, парни зажгут в немецком тылу аццкий огонь неподеццки!

Все оставшиеся части будут держать оборону у Замостья, ибо что-то подсказывает, что это главное направление удара противника, ведь самое удобное место, да и информация от Ильиных говорит о том же.

Кстати, я раскусил секрет Никанорыча. Если помните, на базе остался его полпред Громеко, оказывается, агенты (или разведчики) Ильиных идут туда отовсюду, а Зворыкин потом передает от полпреда инфу. Оперативно работают парни, ну, не только парни, у Никанорыча разведчиками кто только не работает: и старики, и старухи, и дети, и взрослые. Вот что значит народная война, и вот что значит харизматичный лидер народа.

А кавалеристы Бондаренки остались в резерве, где потребуется, там они и поддержат, тем более у них есть две легкие немецкие гаубицы, три «сорокапятки», пять ротных и два батальонных миномета, то есть Кузькину мать они могут показать запросто.

Посовещавшись минут пятнадцать, командиры удалились. Кстати, Онищук получил задание перейти реку и устраиваить диверсионные действия в тылу врага. Пусть учатся, тяжело в учении, легко в бою. Отличие действий группы Петрухи от велобатальона Колыванова в том, что Петруха шарится по дорогам, а колывановской братве дорога особо и не нужна, им и тропинки хватит, чай, труппенфахрад[284] не ганомаг и даже не 8-рад. Потом разведчики (кроме взвода чеченемца) переправились на вражеский берег и исчезли в темноте. Лечи получил задание охранять мост и при попытке нападения сымитировать беспорядочное отступление «напуганных» русских (местами, а местами таджикских, мордовских, татарских и т. д.) «унтерменшей».