как Клавдия навсегда исчезла из этого мира, чернота внутри нее стала не такой непроглядной. Надеюсь, это говорит о том, что все-таки каждый из нас имеет свой шанс на прощение. Пусть мизерный, но имеет.

— И что, Дормидонт, ты до сих пор считаешь, что его работа не стоит трети клада? — сказал Швецов, когда я выбрался из ямы и начал отряхивать джинсы. — А?

— Стоит, — выдохнул Сашок, уже снова принявший человеческий облик и массировавший грудь. — Как по мне.

— Твоя очередь, Хранитель, — недовольно сдвинул брови вожак стаи. — Делай свою работу.

Швецов иронично на него глянул и спрыгнул в яму.

И, как водится, в тот момент, когда он выволок из земли небольшой сундучок, у меня в кармане закурлыкал смартфон.

— Да елки-палки, — достал я его с твердой уверенностью в том, что сейчас сброшу вызов, но, глянув на экран, все же решил на него ответить: — Александр, слушаю вас. Только говорите быстро!

Глава 20

— Ираклия Чхирхаву через два дня доставят в Москву, — безразлично, словно робот, произнес помощник Носова. — У вас будут сутки, чтобы сделать то, ради чего его сюда привезут. На следующий день он должен вернуться обратно в колонию.

— Прекрасная новость! — обрадовался я, глядя на то, как Швецов спрыгивает в яму. — Порадовали! Спасибо!

— Сразу предупреждаю, я лично стану сопровождать Чхирхаву все то время, пока он находится в столице, — добавил Александр. — Илья Николаевич отдал мне распоряжение лично проследить за его безопасностью.

— Он так переживает за жизнь этого человека? Он для него так важен? Я чего-то не знаю?

— Если он умрет, то у Ильи Николаевича могут возникнуть определенные проблемы, — пояснил помощник Носова. — Он лично улаживал этот вопрос, потому и претензии выставят именно к нему. А рядом с вами, тезка, люди мрут как мухи.

— Не все, — добавил чуть обиды в голос я. — Некоторые, наоборот, выздоравливают.

— Не суть, — оборвал меня Александр. — Просто имейте в виду, никаких «выйди на минутку» или «оставьте нас ненадолго» я слушать не стану. Предупреждаю сейчас, в моменте, чтобы после недопонимания не случилось.

— Хорошо, — согласился я. — Вы сказали — я услышал. Нет так нет. Тогда, как узник в Москву прибудет, меня наберите. И сразу можете ориентироваться на то, что он понадобится мне вечером, в районе часов девяти-десяти. Куда его доставить, я вам скажу.

Интересно, он уже знает, как я его людей в кювет определил? Хотя о чем я? Конечно, знает.

— Гляди, гляди, хозяин, — подергал меня за штанину Родька. — Клад!

И верно, Швецов тем временем выковырял из плотной глинистой земли совсем небольшой сундучок и присел около него на корточки.

— А сейчас нельзя мне точный адрес назвать? — спросил Александр. — Хотелось бы изучить это место.

— Сейчас нельзя, — ответил я. — Сам пока не в курсе. Все, извините, времени совсем нет. Спасибо за информацию!

Я убрал смартфон в карман и с интересом стал наблюдать за происходящим. Не знаю почему, но казалось, что сейчас произойдет что-то эдакое, необычное, до того мной невиданное.

Но нет. Ничего особенного не случилось. Просто в какой-то момент Валера поднял голову вверх, словно провожая кого-то взглядом, после отряхнул джинсы от налипшей на них земли, ухватил сундучок за кольцо, приделанное к крышке, и буднично произнес:

— Вот и все. Саш, дай руку, я выберусь отсюда.

Когда он оказался наверху, Дормидонт тоном, который кроме как приказным назвать было нельзя, произнес:

— Ты мне добро отдай. Наше оно.

— Наше, — согласился с ним Валера. — Общее. До той поры, пока не поделим.

— А до того пусть оно у меня побудет, — потребовал старик. — Так правильно.

— Что, кто-то может на нас напасть и найденное отобрать? — показно удивился Валера, перехватив сундучок в левую руку, а правую уперев в бедро и немного задрав при этом футболку. Посыл этого жеста мне был предельно ясен, я тоже положил ладонь на рукоять ножа, а после встал с Хранителем Кладов плечом к плечу. — Так нет же вокруг никого. Одни птицы. Кого нам бояться?

Его дети тоже время не теряли, они, как видно поняв, к чему дело движется, встали вокруг нас так, что мы оказались почти в кольце. Правда, и Жанна моя времени не теряла, она снова переместилась за спину Дормидонта. Мало того, на нее запрыгнула и оплела его шею руками, шепнув при этом оборотню что-то вроде: «Не дури, старичок. Придушу».

— Ты чего творишь, клыкастый? — выскочил вдруг вперед возмущенный Родька. — Чего задумал, а? Покон тебе уже не писан? Слово свое ни в грош не ставишь? Весь род свой волкодлачий опозорить хочешь? Я, случись что, молчать не стану, всем расскажу, какую сын Вернигора подлость учинил! Тебя свои же рвать станут, от семьи твоей шерсти не останется!

— А если ему не поверят, так я подтвержу, — раздался откуда-то сверху, с края оврага, голос дяди Прова. — Всем своим сородичам весточку разошлю, тебе после ни в одном лесу пристанища не будет. Отовсюду погонят, слышь?

— Так, может, все же вернемся в ваш дом и там завершим дело? — спокойно и вежливо предложил Валера. — Разделим найденное и разойдемся в разные стороны. А если повезет, так вовсе в этой жизни больше не встретимся.

— Они правы, отец, — внезапно произнес Ратмир. — Не надо. Понимаю, что это наше наследство, но не надо. Прошу тебя.

— Идем обратно, — из Дормидонта в этот миг словно какой-то стержень убрали, как видно тот, на котором крепилась его властность и уверенность в собственных силах. — Делить наследство мое станем.

Дорога обратно оказалась куда длиннее, чем сюда, поскольку на этот раз леший свои тайные лесные тропы открывать не стал. Видимо, из-за оборотней, которые неотлучно сопровождали нас в зверином обличье, шурша кустами то слева, то справа.

— Слушай, если когда-нибудь случится так, что тебе надо будет с кем-то это чудо оставить, то ты мне позвони, — сказал мне Валера, глянув на Родьку, который в это время жевал молоденькие листочки щавеля, нарванные им непонятно где и когда. — Жизнь — штука такая, сам знаешь. Короче,