Дарел положил мою руку себе на локоть, чтобы держаться еще ближе, и решительно вбурился в разноцветную толпу.

Мне, наверное, еще никогда в жизни не было так весело. Я хохотала, как сумасшедшая, глядя, как он примеряет одну за другой женские шляпки, пока нас не отогнал от товара закончивший обслуживать покупателя продавец. Потом наше внимание привлекли карнавальные маски и лавка торговца сладостями. А еще спустя полчаса мы подходили к центру площади, где была установлена сцена для выступления всевозможных артистов. Я вгрызалась в огромный персик, купленный в эльфийской лавке, а на запястье у меня болтался простенький плетеный браслетик, на котором прямо при мне мастерица вышила «Янтарь и Льдянка». По зачарованным нитям то и дело пробегали искристые сполохи, и эта безделушка была для меня дороже всех бриллиантов.

К сцене мы вышли весьма вовремя. Толпа с улюлюканьем проводила предыдущего певца, не отличавшегося приятным голосом, и на дощатый постамент, уже покрытый местами живописными желточными разводами и скорлупой, взобрался очередной смельчак.

— Жители столицы! — сочным, звучным голосом провозгласил он. Я мысленно порадовалась — к такому голосу прислушиваться хотелось. Интересно, он сказку расскажет или песенку споет? — В этот прекрасный солнечный день я хочу задать вам один вопрос: как?! Как допустили мы восшествие на престол нашей Империи узурпатора и убийцы?!

Я поперхнулась персиком и закашлялась, над площадью вдруг повисла гнетущая тишина. А оратор воспользовался ей, чтобы подхватить с новой силой и жаром:

— И я не боюсь обвинений в измене! Ибо нельзя изменить власти, которая не является настоящей. Тот, кто был коронован, предал не только своих отца и брата, он предал всю Империю! Он предал нас! Он лишил нас мудрого и справедливого правителя! Думая только о своем низменном честолюбии и жажде власти, он готов погрузить страну в хаос!..

Дарел так стиснул мою руку, что это было даже больно. Но самое жуткое — чем дольше человек говорил, тем больше в ответ раздавалось одобрительных выкриков. Выходящая из оцепенения, вызванного первыми заявлениями, толпа, словно зачарованная, подчинялась зычному властному голосу, кажется, начиная ему верить.

— …Он почувствовал вкус власти, женившись на этой авернской наследнице, и понял, что королевства ему будет мало. Где они были, когда погиб Император? Так далеко, как только можно, чтобы никто не обвинил их в заговоре. И что сделал по прибытии? В первую очередь издал указ, облегчающий налоги Аверна!..

— Что?! — не удержалась я. — Да когда такое…

— Тихо, — огневик одернул меня, принуждая замолчать.

Сам он был напряжен, как натянутая до предела тетива, готовая выпустить в полет стрелу, а во взгляде металось яростное пламя.

— …А потом он изгнал из страны принцессу Грейс, лишая Империю верного союзника, который был с нами на протяжении многих сотен лет. Как вы думаете, какая участь будет ожидать ее высочество Диэль? Тихая смерть ночью в колыбельке? Или сошедшая с ума, как придворный маг, нянька?

Толпа взревела, заколыхалась, заволновалась. Нас толкнули сзади — народ подтягивался к площади, пытаясь понять, что там происходит. И лица людей мне не нравились. На некоторых из них начинала проступать мрачная, злобная решимость, кто-то выглядел так, словно обнаружил, что его самым подлым образом обманули. И кто? Ближайший родственник! Были и те, кто торопились убраться с площади куда подальше, очевидно, опасаясь, что когда нагрянет стража и гвардия — а они нагрянут, вопрос времени, — здесь станет совсем не весело.

— …И если те, кто сидит высоко, не могут свершить правосудие, то, значит, это наша работа! Мы, жители Империи, должны защищать то, что нам дорого, защищать нашу страну, и мы не позволим мерзкому узурпатору…

Я даже не успела осознать, как это произошло. Только что Дарел стоял рядом, сжимая мою ладонь, в следующее мгновение перед лицом взвилось пламя, и я оказалась на балконе ближайшего дома. Одна. Новый столб огня, куда более яркий, полыхнул посреди помоста прямо за спиной оратора, и из него возник Дарел. Без личины.

Мужчина на сцене не сразу понял, что произошло, когда толпа перед ним изумленно ахнула и отшатнулась. Он прервался на полуслове и обеспокоенно закрутил головой. Пробежавшийся над головами, словно дуновение летнего ветерка, шепот: «Император…» заставил всех присутствующих повторно оцепенеть.

— Продолжайте, продолжайте, — ядовито озвучил Дарел на всю площадь. — Вы там остановились на «мерзком узурпаторе».

Я ахнула, подалась вперед и вцепилась в перила, со смесью ужаса и восторга уставившись на этого рыжего мальчишку. Да он с ума сошел! Если мужчина уже успел разогреть толпу до нужного состояния, то она его просто растерзает на мелкие кусочки и не посмотрит, что маг. Но, Тегор свидетель, как это было красиво…

Оратора явление Императора тоже, мягко говоря, ошеломило. Он уставился на Дарела, как на призрака, вытаращив глаза и приоткрыв рот в немом изумлении.

— Мне вот интересно, — продолжил огневик, так пристально глядя мужчине в глаза, что создавалось ощущение, словно он вообще не подозревает об окружающей его не очень-то дружелюбно настроенной толпе. — Тот, кто вас нанял, потрудился добавить, что, помимо золота, за подобные речи полагается пожизненная каторга? А в случае, если эти люди сейчас ринутся штурмовать дворец в поисках так называемой справедливости, то и казнь? Как предводителю восстания. Нет? Он упустил это из виду?

Мужчина наконец опомнился и выпрямился, гордо расправив плечи. Он был выше Дарела и шире в плечах, но мне все равно показалось, что от фигуры огневика веет куда большей уверенностью и силой.

— Мне никто не платит! — жарко произнес начинающий революционер. — Я говорю от лица народа, а народ жаждет справедливости и наказания для преступников.

— Да неужели? — В голосе огневика бушевало ледяное пламя. Я заметила, что даже те, кто пробирались к выходу, замерли на своих местах, не в силах оторвать взгляд от разыгравшегося представления. — Есть одна простая истина: люди очень не любят, когда за них решают, чего они хотят. Если вам будет угодно оглядеться, — он широким жестом обвел торговые палатки, — мы с вами находимся посреди ярмарочной площади, куда люди… — он сделал короткую паузу и саркастически добавил, вызвав несколько неуверенных смешков, — и я, кстати, в том числе, пришли отдохнуть и развлечься. А вы тут со своими беспочвенными обвинениями.

Мужчина открыл было рот, наверняка собираясь уцепиться за его последние слова, но не успел ничего сказать. Дарел отвернулся от него, словно он был пустым местом, и окинул взглядом столпившихся у сцены подданных.

— Вы выслушали его, а теперь послушайте меня. Я не убивал отца и брата, — слова эти тяжело повисли над площадью. Огневик смотрел прямо перед собой, но я была уверена, каждому присутствующему там человеку казалось, что сверлящий янтарный взгляд устремлен прямо на него. — Но я клянусь перед богами и людьми, что я узнаю, кто это сделал. И убийца понесет заслуженное наказание.