в том числе, на неё, Вильяру — беззаконный колдун! Мули он просто подвёл под стрелу мстителя. Младшего попытался зарезать лично…

На первый взгляд, дурацкая затея. Если у мудрого достаточно колдовской силы, чтобы обратиться снежным вихрем — а у Младшего сила была в избытке — никакая телесная рана мудрому не страшна. Лишь вместе с особой ворожбой, которой саму Вильяру наставник, между прочим, не научил. А вот беззаконники из дома у фиорда умели сбивать превращение «летучей песни», это она на себе испытала! Так что, возможно, затея Стурши могла удаться. Да и Нимрин как-то зарубил и сжёг Среднего на выходе из круга… Нет, правда, очень неприятно думать о своей уязвимости даже в полноте силы! А если сила поистрачена, то убить мудрого немногим сложнее, чем любого охотника…

Размышления прервал вопрос Нельмары о неприбранных мертвецах и зверях на тракте. Вильяра ответила резко, может, даже слишком. Но охотниками своего клана она, правда, без нужды рисковать не желала. Все дома на Нари Голкья, и даже Ярмарочное поселение, замкнулись в себе до полного усмирения стихий. Кто не обрёл какого-никакого убежища и бродит сейчас по трактам, тот, скорее всего, беззаконник. Ну и пусть двуногие дикие стаи делят снега с четвероногими, а зима их судит!

Нимрин послал Вильяре зов, как заправский купец, не переставая болтать вслух с другим собеседником: «Мудрая Вильяра, я почему-то вообще не расслышал, о чём вы здесь втроём говорили. У вас с Латирой всё в порядке?»

В порядке ли? Ну, если не считать, что Младший тоже не представляет, где и как искать поганца Стурши, а хорошо бы им всё-таки поймать его первыми. И что называя «глупцов, добровольно разделивших со Средним его солнечное безумие», Наритьяра дважды удивил её именами старейших… И не только мало искушённую Вильяру он этим неприятно удивил, но знавшего обоих Латиру!

Вопрос-то — не о том. Мудрая поспешила успокоить чужака, который впервые испытал на себе чары Залы Совета и заподозрил тут какой-то подвох. Может не беспокоиться: с ними всеми, здесь и сейчас, всё в порядке. А что будет дальше — отдельная забота, отдельный разговор.

— Нельмара, слушай, может, ты знаешь, какая метель выдула ум старейшим Ркайре и Тринаре? — Латира, наконец, оставил в покое засыпающего Наритьяру и обратился к хранителю знаний. — Поверить не могу, что двух старейших увлёк бред опасного безумца!

Хранитель знаний оставил глубоко задумавшегося Нимрина наедине с образом Голкья, а сам со стоном опустился на табуретку.

— Великий… Тьфу, Наритьяра Средний… Тогда ещё он по-хорошему пытался убедить меня в своей правоте… Он уверял, что на этот раз поправки для великой ворожбы вычислят безупречно. Мол, двое старейших давно уже сновидят мир, обитатели которого знают всё о путях светил в пустоте. Ркайра и Тринара едины разумом с двумя особо знающими из того мира, и те независимо друг от друга проверили и перепроверили расчёты. Только для чужих знающих то была любопытная головоломка, игра ума и вызов мастерству, а для нас — жизнь и смерть. Возможно, Ркайра и Тринара тоже не вполне сознают цену, которую Средний готов был заплатить за быстрые, а не за многотысячелетние, как они предлагали, перемены…

— Многотысячелетние, говоришь? И дважды перепроверенные расчёты от знающих из другого мира? А ведь так, правда, может получиться что-то хорошее, — блеснул глазами Латира. — Только кто теперь в своём уме за это дело возьмётся — после беззаконной погани!

— Если не спешить и сперва навести порядок в Совете, то можно и взяться, — спокойно возразил Нельмара. — Думаю, старейшие всё-таки не выжили из ума и будут нам подмогой, а не заботой. А вот недоучки, которым безумец наобещал большое солнышко завтра, а они поверили… Но их тоже легче укоротить, если объяснить, что затея была, в целом, правильная. Нужно только ещё раз хорошенько всё перепроверить и набраться терпения.

Нимрин присел на шкуры рядом с Вильярой. Легко коснулся руки, шепнул на ухо:

— Какое удивительное место эта ваша Пещера Совета! Не ожидал я встретить на Голкья такую тонкую, сложную и красивую ворожбу. Удивительно, что вы, мудрые, столько знаете и умеете, а охотники живут так трудно, бедно и просто.

Вроде, сказал без укоризны, но Вильяра тяжело вздохнула, вспомнив долгие зимние споры с тогда ещё женихом — Лембой. Знахаркина дочь не предполагала, что став мудрой, примется излагать чужаку то, что вдвоём они перемалывали тогда в жерновах споров и дум.

— Голкья питает всех одарённых колдовской силой, питает с избытком. Но лишь в этом она к нам щедра. В нашем мире мало тепла, значит, мало еды, значит, двуногих тоже мало, и никогда не станет больше. Многие из нас видели во сне миры, где разумные кишат, словно кричавки на зимовке, где жилые дома занимают всю сушу, громоздятся на сотни ярусов к небу. Где мастера создают удивительные и прекрасные вещи просто ради забавы. Где иные творения чьих-то умелых рук служат своим создателям, а иные живут рядом с ними как бы собственной жизнью, порождая новые, подобные и не подобные. У нас такого просто не может быть. Наша жизнь — всегда на изломе льда. Радость охоты и малый достаток, который добывается тяжёлым трудом. Мудрые, как могут, хранят равновесие. Предупреждают или сдерживают самое разрушительное буйство стихий. Следят, чтобы морские течения поровну делили тепло между обитаемыми голкья. Судят усобицы кланов. Заботятся, чтобы у всех разумных были кров и пища, чтобы никто не жирел беззаконно, заставляя других голодать, — Вильяра резко оборвала речь, оказавшись на перекрестье усмешливых взглядов Латиры и Нельмары. — Да, получается у нас не всегда!

— Но что бывает, когда хотят всего и сразу, нам только что показал Средний. С большим размахом! — подытожил Латира.

Нимрин с непонятной улыбкой откинулся назад и разлёгся на шкурах, потягиваясь всеми конечностями, как зверь на свежем снегу. Ловко перекатился и снова сел: ближе к Нельмаре.

— Мудрый, ты можешь посчитать это за мой второй вопрос. Но почему ты не попросишь Вильяру подлечить тебя? Даже я чувствую, как у тебя болит всё отбитое.

— За второй вопрос я не посчитаю, но отвечу, чтобы другие больше не спрашивали. Я мог бы исцелиться сам, но не желаю. Это моё наказание за слепоту и самонадеянность, за пособничество беззаконнику… Да, Латира! Как только всё это закончится, я откажусь возглавлять Совет даже временно. Должны быть глава и хранитель знаний — двое. Ты меня услышал?

— Услышал, услышал. А давай-ка, хранитель знаний, ты продолжишь наказывать себя, когда мы благополучно завершим Великие песни? Я