Приободрившись, я решительно кивнул.

— Тогда погнали, — с силой ткнув меня кулаком в плечо, он напялил на скалящуюся физиономию очки и подмигнул.

В лагерь мы вернулись к полудню следующего дня. Всё прошло как нельзя лучше. При наличии карты с уже обнаруженными гнёздами работа действительно превратилась в игру, если сравнить с северо-западным походом! Судя по количеству особей в группах и по расположению самих этих групп, можно было предположить, что на покрытом нами участке стойбищ больше не имеется.

Терять время было нельзя, хоть мы и укладывались в намеченный план. Поэтому по прибытии в лагерь провели подготовку к следующей вылазке и опять завалились спать. Точнее, наставник закинул меня в жилой модуль и приказал лежать, а сам в навигационной ещё посидел над картами. Связи с семьёй позволено не было, от помощи моей он отказался. Мотивировал тем, что для такого щенка, как я, недельный поход был слишком тяжёлой нагрузкой, и, чтобы не скопытиться раньше времени, я должен сейчас восстанавливать силы каждую удобную минуту. Тем более, если в рейде случается буря — это период не из лёгких.

Настроение у него по-прежнему было хищное. В джунглях он был устрашающе холоден и сосредоточен, а на меня скалился «по-приятельски» и за удачные манёвры награждал коротким похвальным словом, чаще всего нецензурным. Я решил затихнуть и оставить его наедине со своими непонятными идеями.

…Вечером, в сумерках — вновь устранение. Ночь в лесу. Уже рутина! Находясь недалеко от лагеря, я чувствовал себя совсем комфортно. Движение вслед наставнику превратилось в нечто совершенно привычное. Я уже перестал анализировать куда именно он ведёт нас, потому что ни разу не видел, чтобы он ошибся. Ночью опасаться внезапного нападения не приходилось, поэтому и внимание можно было немного расслабить. Особых слов не требовалось — даже в кромешной тьме, просачивающейся сквозь зеленоватый фильтр очков, нам достаточно было обмениваться лишь несколькими условными сигналами, чтобы понять друг друга.

Утром — возврат в лагерь. Сон. Подготовка. Отдых. Вечером опять предстояла вылазка — на этот раз в сторону вулкана. Циклон неумолимо приближался, о чём свидетельствовали получаемые сводки, до него оставалось около трёх суток.

Тогда, после сна, я заметил, что у меня немного кружится голова. Может быть, частый дневной сон и смена распорядка дня сказывались плохо? Время шло, приближался вечер, а головокружение не проходило. Тайком от Мичлава я сделал несколько дыхательных упражнений для улучшения кровообращения. Вроде бы неприятные ощущения прошли.

Но позже, когда мы при полном вооружении стартанули в засыпающие джунгли — я не смог бежать! Размявшись, мы успели отдалиться от лагеря всего на пару минут бега, как мышцы живота свело резкой болью! От неожиданности я даже вскрикнул, едва не рухнув на землю — настолько сильной была эта боль. Мичлав тормознул и обернулся.

— Что ещё такое?

— Не знаю, больно почему-то… — переводя дыхание, ответил я, держась за бок.

— Где? — наставник подступил ближе и присел рядом на корточки, заглядывая в лицо.

— Здесь… Да ничего, вроде прошло.

Мужчина нахмурился, но ничего не сказал. При попытке возобновить бег меня прорезало опять, да так, что я едва не задохнулся!

— Чёрт бы тебя подрал, возвращайся в лагерь! — отчеканил наставник, глядя, как я стою, привалившись к ближайшему стволу дерева, и пытаюсь зажать боль в кулак.

— Нет, это сейчас пройдёт! Я выпью спазмолитика!

— Пей быстро и пошли.

Первую часть пути мы вынужденно проделали шагом. Затем меня отпустило, и можно было продолжать бежать. Но, даже не спрашивая о моём самочувствии, Мичлав сразу задал темп полегче.

Особого значения этой боли я не придал. Мало ли, случается всякое! Но странности продолжились. Во время первого устранения голова опять чуть закружилась — это мешало мне стрелять. А когда операция подошла к концу, и надо было взяться за утилизацию… До обоняния долетел густой металлический запах крови… Такой силы, что вся зеленоватая тьма перед глазами смешалась, меня повело в сторону, я еле успел отбежать за дерево, где желудок вывернуло наизнанку.

— Да что за чёрт, мне казалось, тебя уже сложно на это прошибить! — громко прошептал Мичлав за спиной.

— Не знаю… не знаю, что за ерунда… — пытаясь отдышаться и унять сердце, пролепетал я. — Ужасная вонь чудится…

— Нет здесь никакой особой вони.

— А я чувствую… Может, это реакция на таблетку такая…

— Ну-ка, малыш, посмотри на меня.

Вытирая лицо мокрым платком, я обернулся. Наставник казался тёмной громадой с неестественно посвёркивающими глазами на почти невидимом лице. За спиной его угадывалась тихая груда неутилизированных тел. Меня опять повело…

— Стой-стой, куда! Мелкий, ты совсем сдурел? — каменные руки зафиксировали моё положение.

— Не знаю, что-то нехорошо мне…

В шепчущей темноте леса охотник измерил пульс своему незадачливому ученику, с фонариком залез в глаза.

— Может, я подцепил тут какую-нибудь дрянь? — кряхтел я, стараясь поскорее прозреть после яркого света.

— Нет, мы привиты от всего.

— Может, меня кто-то ядовитый укусил?

— Когда рассветёт — посмотрим, — голос Мичлава за пляшущими разноцветными пятнами звучал мрачновато, но спокойно. — Мнится мне, нагрузка для тебя слишком большая. На всё — на тело, на психику. Это переутомление так проявляется.

— От переутомления разве блюют? — раздражённо сгрубил я на такое предположение.

— Не только блюют, но и… — хохотнув, Мичлав выразился ещё грубее (приводить это слово здесь не буду). — Так, ладно, чёрт бы меня подрал… Ты дальше сможешь идти или возвращаемся?

— Нет, не возвращаемся! — я встрепенулся, словно диагноз «переутомление» ставил на мне окончательный крест. — Всё проходит! Я и не чувствую никакой усталости!

— Ла-адно… — мужчина постучал зубами, блестя на меня испытующим взглядом. — Если что, в конце концов, от лагеря мы недалеко. Будет хуже — скажешь. И не молчать, ясно?

— Ясно…

Лес погружался в пущую тьму. На следующих стойбищах и голова, и нос, и желудок внезапно притихли. Я почувствовал себя практически идеально и постарался не задумываться о произошедшем.

Ночь опять прошла в лесу. Мы преодолели километры, останавливались на пару часов поспать, счистили столько гнёзд, сколько и было запланировано. Ближе к вулкану стаи оказались ещё меньше по количеству особей, поэтому на устранение уходило меньше времени, чем я привык. Вот так сухо могу теперь об этом рассказывать.

Рассвет застал нас на склоне горы. Мы здесь уже проходили в начале рейда, когда Мичлав делал пробные вылазки, чтобы посмотреть на моё поведение. В день, когда мы тут побывали, охотник первый раз показал мне «как это делается» — убил зверя. А вернулся я сюда уже опытным убийцей…

Найдя место для привала среди редеющих стволов крылоплодников, Мичлав пожелал осмотреть