– Он решил, что я и Ольга виновны в гибели Жихарева.

– Каким образом? – непритворно изумился Мартынов.

– Мы сами организовали налет на банк, подставив Жихарева.

– Но почему ты – и Ольга?

– Из-за наших отношений.

– У тебя – с ней?

– Да.

– Поздравляю, – сказал Мартынов без улыбки.

– Надеюсь, вы не иронизируете?

– Нет. Она действительно эффектная женщина.

Он понимал меня как мужчина мужчину.

– Но Борис не за Жихарева, конечно, волновался, – сказал я. – У него пропали деньги. Восемьсот тысяч долларов. Он передал их Жихареву, и с тех пор о деньгах ни слуху ни духу.

– А виноваты, стало быть, опять же вы, – определил понятливый Мартынов.

– Да.

– В таком случае у вас почти не было шансов вырваться из рук Бориса.

– Он, в общем-то, и не скрывал того, что нас ждет. Похоже, что эти деньги очень не давали ему расслабиться. И он был готов на все.

– Эта ошибка ему дорого стоила.

Я знал, что Мартынов хотел сказать этой фразой. Борис ошибся, назначив виноватыми нас с Ольгой. Но разумно рассуждать он уже не мог. Неведомые мне кредиторы давили на него, с каждым днем все сильнее, и он уже видел впереди недобрый финал. Для него лично все могло закончиться смертью, и он засуетился, пытаясь лихорадочно вычислить злоумышленников, из-за которых так плачевно теперь складывались его дела. И ухватился за первых попавшихся. Ими и оказались я и Ольга.

– Но кое-что прояснилось, – сказал Мартынов. – Я теперь почти со стопроцентной уверенностью могу исключить этого Бориса из числа подозреваемых по жихаревскому делу.

– А до этого подозрения были?

– Были. И очень веские. У них был общий бизнес. А Жихарев исчез вместе с деньгами. Борис расправился с Жихаревым, завладел деньгами, а пропажу списал на покойника. Логично?

Было логично. До сегодняшнего дня.

* * *

Мартынов пообещал, что нас развезут по домам. Ольга уже была в безразмерных брюках цвета хаки. Я засмеялся и обнял ее.

– Смешно выгляжу, да? – без улыбки спросила она.

– Нет. Просто рад тебя видеть снова.

Во дворе нас уже ждала машина. Тот самый фургон. Мартынов вышел нас проводить. Ольгу пропустили вперед, а меня Мартынов немного попридержал.

– Извини, – сказал он, явно испытывая неловкость. – Мне сказали, что она пострадала…

– Ее изнасиловали, – внес я ясность.

– Да, об этом я и говорю. Но она отказывается проходить экспертизу.

– И что дальше? – сухо спросил я.

– Было бы лучше…

– Она сама способна решать, что лучше. Не принуждайте ее испытывать унижение еще раз.

У него и без того имелась куча поводов засадить бандюг за решетку.

Следом за нами во двор выскочил наш нечаянный спаситель. Свою матерчатую кепку он где-то потерял, но нисколько, кажется, о том не печалился. Его ждал новехонький «Мерседес». О чем он тотчас же мне и напомнил.

– Будет, – посулил я. – Позвони мне завтра.

Дал ему свой телефон. Ехать с нами он отказался. Ему удобнее было добираться на метро.

Мы с Ольгой забрались в фургон.

– Куда едем? – спросил затянутый в камуфляж водитель.

Я назвал свой адрес. Ольга посмотрела на меня вопросительно.

– Мы едем ко мне, – сказал я ей. – И это навсегда.

Она молчала. Я привлек ее к себе. Живой комок испытавшего неописуемый ужас существа.

– Я тебя люблю, – сказал я ей. – И никому больше тебя не отдам.

В первую очередь, подразумевалось, ее мужу.

– Мы будем вместе. Будем просто жить. Счастливо. Мы имеем на это право.

Ольга не выдержала и заплакала. Беззвучно и без слез, но догадался – плачет.

– Не надо.

Я нежно поцеловал ее прямо в теплые слезы.

– За все в своей жизни человек платит, – неожиданно прошептала Ольга. – Рано или поздно. Я за Костю сегодня заплатила сполна.

Это не было признанием вины. Одно лишь осознание того, что ее настигла расплата за счастливые дни, проведенные когда-то с Жихаревым. Не будь в ее жизни Жихарева, не случилось бы с ней того, что случилось сегодня.

– Не вини себя ни в чем, – попросил я. – Все самое плохое уже позади.

Приехав домой, я раздел Ольгу, отнес в ванную комнату и вымыл ее с нежностью любящего папаши, купающего свою годовалую дочь. После этого завернул в безразмерное махровое полотенце и отнес в спальню. Но сразу провалиться ей в сон я не дал. Принес бутылку крепкого ликера, и мы за какие-нибудь двадцать минут эту бутылку опустошили.

– Теперь спи, – попросил я. – Спи так долго, насколько только это возможно.

Ольга смотрела на меня нетрезвым сонным взглядом, но я видел – что-то хочет сказать.

– Я никогда не смогу быть твоей женой, – прошептала так тихо, что я больше угадал эту фразу, чем расслышал.

– Поговорим об этом завтра, – предложил я. – Спи.

Я постелил себе в зале. Мне хватило нескольких минут для того, чтобы уснуть. Ночью я видел Жихарева. Он совал мне в руки бриллиантовое колье и предлагал разыграть Ольгу. Но я уже знал, чем это все закончится, и отказывался. Меня немало тревожило то, что я не видел Ольги рядом, и я звал ее: «Оля! Оля!» Какое-то дуновение ветерка, как будто она прошла мимо меня, и вдруг резкий щелчок. Я вскинулся и сел на диване. Ночь уже ушла. В сером проеме окна угадывался новый день. Дверь в спальню была открыта. И когда я это увидел, я понял, что за щелчок я слышал во сне. Это у входной двери. Замок.

– Оля! – позвал я.

Ни звука в ответ. Я заглянул в спальню. Никого. Ольга ушла.

Я увидел ее в окно. Она шла по тротуару. И ни разу не оглянулась.

* * *

Утром я взял такси и поехал за машиной. Она так и стояла у здания, в котором вела свой бизнес-курс Ольга.

– Ваша? – спросил таксист.

– Моя.

– Зря так оставляете. Угонят.

– Месяц уже тут стоит, – буркнул я. – И ничего.

– Месяц? – не поверил он.

– Двадцать девять дней, – проявил я точность.

Расплатился с таксистом, вышел из машины. Было восемь часов утра. Глупо надеяться, что Ольга уже на работе. Я сел в машину, включил радио. Только теперь осмелился снять темные очки. Здорово меня вчера разукрасили. Хоть не появляйся в офисе.

Запиликал сотовый телефон – забытый вчера в перчаточном ящике.

– Женька?! – Обеспокоенный голос Демина. – Ты где?