волосы. — Аронов, сделавший для вас столько благодеяний, сегодня утром вознамерился купить ворованные «Жигули». Этими делишками он давно грешил. Понятное дело, своя мастерская. Надо с толком использовать свободные мощности. Так вот, сегодня он хотел натянуть двух ребят. А получилось наоборот, они его натянули. Там есть река, совсем рядом.

Сайкин замолчал, щелкнул зажигалкой и сладко затянулся.

— Надели на твоего друга цементные башмачки, и будет он теперь в родной речке до весны плавать, — продолжил Семен, криво усмехаясь. — Такая вот незадача.

Сайкин посмотрел на Юсупова. Семен хмыкнул на диване. Юсупов промолчал.

— Хорошо, тогда еще одно неприятное сообщение. Сегодня утром скончался Петр Максимович Грищенко. Скорблю вместе с родными и близкими. Впрочем, близкие пока пребывают в сладком неведении. Он, как ты знаешь, выходные проводит в пансионате в обществе себе подобных бизнесменов. А тут с утра дела какие-то в Москве появились, нужно человеку в Москву, и все тут. Он садится за руль, а едет, оказывается, на собственные похороны. Грищенко займет свое место в списке без вести пропавших граждан. Конечно, какое-то время его будут искать. Но, увы, безуспешно. Тело исчезнет в отстойнике вагонов на станции Бирюлево-товарная.

— Товарная? — переспросил Юсупов.

— Да, в цистерне с концентратом кислоты. За три-четыре дня тело превратится в прозрачный гель, этакий жидкий студень. Когда кислоту используют для промышленных нужд, отстой со дна цистерны просто сливают. Считается, отходы производства.

Сайкин раздавил окурок о крышку стола и бросил его в угол комнаты.

— Да, кому охота превращаться в отходы производства? — вздохнул он. — Обычно люди связывают со своим будущим более радужные планы. Баню поставить на своем участке, дом перестроить? Так, Шамиль?

— Так, — Юсупов шмыгнул носом. — Поэтому я согласен на все ваши условия, абсолютно на все.

Сайкин залез рукой под пиджак и незаметно поправил пистолет под ремнем, чтобы ствол не упирался в левое бедро.

— Не волнуйся, в тюрьму ты не сядешь. Сядет Валерий Станиславович Лазарев. Вчера Лазарев явился домой поздно после приятного банкета. Спешить домой и не стоило. Жена на курорте, прелести Средиземного моря, все такое. А утром его разбудил звонок в дверь. На пороге потрясающая девушка, то есть такая девушка… В руках у нее торт. Выясняется, что давняя подруга жены нагрянула без приглашения, хотела сделать сюрприз. Лазарев объясняет, что жена на курорте. «Ах, ах, как жалко, что Иры нет дома, в кое-то веки выбралась», — поет ему девочка. Но разве мог Лазарев выпустить ее из своей мышеловки? У каждого своя слабость. «Куда же вы с тортом пойдете, неужели не дадите мне попробовать хоть кусочек?»

Юсупов вздохнул с тихим стоном.

— Сели в кухне пить чай с ликером, с тортом. А минут через двадцать Лазарев отключился. Девушка помогла Лазареву дойти до кровати. А еще минут через десять его кровяное давление упало настолько, что он и вовсе отрубился. На следствии он не вспомнит ни девушки, ни торта. А если что и вспомнит, значения это иметь уже не будет. За те полтора часа, пока Лазарев спал, произошло многое. Подозреваю, что проснулся он от холода. Руки, рубашка, майка, постельное белье — все в крови. На кухонном полу лужа крови, битая посуда, тарелки, словно там было побоище. Лазарев гадает, что же произошло, пока он спал. И ничего не может понять. Идет в ванную. И там, в джакузи, лежит его свояк, Саша Климов. Мелкий фарцовщик, он ведь был у вас на побегушках. Саша Климов, брат жены Лазарева. Помнишь такого?

— Помню, — выдавил из себя Юсупов, казалось, онемевший язык совсем перестал ворочаться во рту.

— Климову вечно не везло, всю жизнь. Сашино горло было перерезано от сих, — Сайкин ткнул себя пальцем сперва в правое, потом в левое ухо, — до сих. Я могу предположить, что Лазарев бросился к телефону вызывать милицию. А может, он смекнул, что проблему нужно решать другим способом. Как-никак, все улики против него, тут и прокурором быть не надо, чтобы это понять. Но ничего путного придумать, уже не успел. Даже кровь, наверное, с рук не смыл. Милиция уже ломилась в его дверь. Бритву, которой совершено преступление, естественно, с отпечатками Лазарева, найдут в спальне, под подушкой.

Юсупов был совершенно подавлен.

— Значит, Валерия Станиславовича теперь будут судить, сказал он.

— Выкрутиться будет затруднительно. Тем более что в решающий момент следствия может появиться свидетель, да-да, та самая девушка, что кормила Лазарева с ложечки тортом. Она сможет подтвердить, что ссора между Лазаревым и его свояком возникла на почве ревности. А потом господин Лазарев совершил жестокое, хладнокровное убийство. Так или иначе, Лазарев уже не игрок. Длительное время ему предстоит решать собственные проблемы, а не портить жизнь другим людям.

Сайкин поднялся с кресла, подошел к подоконнику и присел на него. Он распахнул пиджак так широко, что Юсупову стала видна ручка пистолета под брючным ремнем. С минуту Юсупов смотрел на эту ручку как зачарованный, потом опустил потухшие глаза. Никто не прерывал затянувшееся молчание.

— Так, значит, для меня все кончено?

Занемевшим языком Юсупов протолкнул слюну в горло. Он вяло соображал, не броситься ли к двери, чтобы поискать спасения где-то на улице, на дороге, в сарае. Но не двинулся с места. Не было уверенности, что ноги послушаются своего хозяина.

— Вы меня приговорили? У меня ребенок…

* * *

Пару минут Сайкин молчал.

— Играешь в такие игры, а когда тебе прижимают хвост, вспоминаешь о ребенке. Мои давно кончились. Поэтому продолжим разговор в деловом русле. Собственно, к тебе в гости я приехал, чтобы узнать только одну вещь. С какой целью был убит Федоров. Мне нужен ответ: почему? С какой целью? Человек был далек от финансовых дел, чистая производственная душа. Он не лез в вопросы, которые его не касались, и вдруг оказался на вашей дороге. С тем же успехом вы могли убить главного энергетика или технолога. Могли убить работягу на стройплощадке. Смерть Федорова не давала ровно ничего. Тем не менее, он убит. Не логично.

Сайкин откашлялся.

— С Плетневым все ясно. Он частично инвестировал проект, поэтому мешал разорить меня. Правда, и здесь вы напортачили. Вы припугнули Плетнева, а он, доверчивый провинциал, по правде испугался. Решил, здоровье дороже денег, свернул финансирование. Но ты, лично ты, не удосужился это проверить. Ты, послушав разговор в моем кабинете, решил, что Плетнев не отступил. Повторно его предупреждать уже не стали. Какая разница, выйдет ли он из игры добровольно или с вашей помощью? И Плетнева не стало. Шаг жестокий, но объяснимый. Но Федоров… Я ломал голову и ничего