попытки вырваться из плена темноты не приводят к результатам. Остается только наблюдать за этой ужасной картиной, ощущая невыносимую беспомощность.

– Убей его, – раздается в голове приглушенный голос. – Ты должна убить Тэана, иначе он убьет вас всех. Спаси то, что еще можно спасти. Сделай это, пока не стало слишком поздно.

Резко просыпаясь, я сажусь и одними губами шепчу:

– Ахташель.

Сердце колотится с такой силой, что сотрясает все тело. Руки дрожат, под волосами мокро от пота.

– Ты что-то сказала? – сонно спрашивает Альрайен.

Я только сейчас замечаю, что на земле ночь. Вокруг потухшего костра разложены одеяла, в которых кутаются близнецы и наш маленький спутник. Мы с Альрайеном лежим в одной импровизированной постели, и, похоже, до моего пробуждения – в обнимку. Недовольно повозившись, аллир устремляет на меня взгляд прищуренных ото сна глаз в ожидании ответа, но не в полной мере осознавая происходящее.

– Нет, ничего. Спи, – говорю я, пытаясь восстановить сумасшедшее дыхание.

Альрайен успокаивается, кладет голову обратно и снова засыпает. Свет луны разливает по ночной поляне искрящееся серебро. Волосы аллира, рассыпанные по подушке, в этом свете выглядят по-настоящему волшебно. Бледное лицо с изящными аристократичными чертами сейчас кажется расслабленным, умиротворенным, и оттого – каким-то невинным. Простое созерцание напополам с самообманом помогает наконец прийти в себя.

«Ахташель». Именно Высший пришел ко мне в этом странном сне и посоветовал убить Тэана. Высший по имени Ахташель – это я отчетливо понимаю после пробуждения. Первый, чье имя мне удалось узнать, первый, кто сам пожелал раскрыть предо мной свое имя. Но какую цель он преследует? Хочет предупредить, предостеречь? Неужели что-то угрожает ребенку, доверившемуся нам? Ерунда какая-то. Вот уж кого Тэану совершенно незачем убивать, так это семилетнего мальчика! Может, Высшие в очередной раз что-то задумали? Почему явились не все, а только один и в столь неожиданной обстановке? Предатель, или же наоборот – Ахташель не желает, чтобы предатель узнал об этой встрече?

Устав от бесполезных догадок, я отодвигаюсь от Альрайена на самый край, ложусь и, стягивая с аллира часть одеяла, погружаюсь в тревожный сон. На этот раз без посетителей – мое подсознание умеет строить не менее ужасные картины.

Наутро я чувствую себя заторможенной. Редкие мысли вяло блуждают в голове. Шевелиться не хочется. Есть тоже нет никакого желания. Все действия совершаю на автомате. Погруженная в себя, в свой собственный страшный мир, я не замечаю ничего вокруг.

Меня не трогают и не просят помогать в приготовлении пищи, однако во время завтрака заставляют поесть. Альрайен сидит рядом со мной и настойчиво кормит кашей, кажущейся пресной и безвкусной. Я отбиваюсь и отказываюсь есть, но делаю это так вяло, что упрямый аллир добивается своего.

Потом сборы, в которых я не принимаю участия, продолжая сидеть на своем месте и неподвижно смотреть в одну точку.

– Что с ней? Почему она никак не приходит в себя? – откуда-то издалека раздается голос Вивиллы.

– Легкое потрясение. Пройдет, – беспечно отмахивается Альрайен, стараясь скрыть беспокойство.

– Но почему она так отреагировала на того странного мужчину? Кто этот человек? – не унимается Виль. Мозг отстраненно фиксирует их разговор, но воспринимать и анализировать отказывается.

– Это не человек, – резко отвечает аллир, тем самым выдавая внутреннее напряжение. – Самое опасное заблуждение – считать это отвратительное существо человеком. Держись от него подальше.

– Мы и так с Шеем и Ахши старались оставаться в стороне и не ввязываться в вашу драку, – чуть обиженно замечает Виль.

– Правильно. Как я однажды сказал, в случае нападения вы должны отходить в сторону и не высовываться. Еще лучше – прятаться, особенно, если нам попадется сильный противник.

– Да-да, прятаться, но далеко не отходить, чтобы вы могли нас защитить, – нетерпеливо перебивает Виль, – так как поблизости тоже могут скрываться враги.

– Алиса, нам пора. – На этот раз голос Альрайена раздается прямо над ухом.

Аллир протягивает руку, помогая подняться. Оказываясь на ногf[, я резко отстраняюсь и высвобождаюсь из его пальцев.

– Мне не нужна нянька, я справлюсь сама. – Окидываю Альрайена мрачным взглядом. Несмотря на заторможенность, его слова касательно Тэана прекрасно дошли до моего сознания.

Внимательно глядя мне в глаза, Альрайен наконец кивает. Отворачивается и идет к фоару, бросая через плечо:

– Тогда поехали.

Постепенно мне становится стыдно за свое поведение. Нет, не из-за резкого ответа Альрайену, а из-за ступора, в котором я пребываю со вчерашнего дня. Пасмурная погода, раскрасившая унылый день в синие тона, располагает к размышлениям. Я не поддерживаю разговоры, продолжая погружаться в себя, но на этот раз не бездумно – мне необходимо поразмыслить.

Что так сильно выбило меня из колеи и потрясло до глубины души? Появление Тэана? Его помощь Вольхфару? Бесспорно. Однако все это было вполне предсказуемо. Я ведь знала, что он отозвался на ритуалы, проводимые темным культом. Отозвался для того, чтобы иметь возможность выплеснуть в мир Первозданную Тьму. Так чего удивительного в том, что он спас от смерти своего союзника? Нет, не союзника – пешку, зная Тэана. Самоуверенному аллиру, возомнившему себя непобедимым вершителем чужих судеб, и в голову не может прийти, что кто-то будет использовать его в то время, как он свято уверен в обратном.

Но речь сейчас не об этом. Тэан помог Вольхфару потому, что тот ему нужен. И мы вновь возвращаемся к первоначальному вопросу: чего он добивается? Погрузить Вселенную во Тьму? Но для чего? Тэан никогда не стремился к захвату миров, ему это неинтересно.

Выходит, всему виной событие, перевернувшее нашу жизнь. Свадьба.

Тэан ничего не планировал заранее и, вероятно, даже не знал, что существует возможность высвободить Первозданную Тьму из сосуда, не касаясь его самого. Однако, вернувшись в свой мир, Тэан почувствовал зов, ведь все ритуалы обращались именно к нему, и почему-то решил откликнуться. Для чего? Что он задумал?

Возненавидел меня и начал столь своеобразно мстить или наказывать? Глупо полагать, будто я стою погружения миров во Тьму и, как следствие, их разрушения. На одной чаше весов я, а на другой – Вселенная. Не бред ли? Пошатнулась чаша со мной, и Тэан решил качнуть другую? Не может быть! Что, если я ошибалась в силе его чувств? Что служило мне доказательством? Тот факт, что он отказался от Тьмы ради меня? Но, как я уже поняла, это мало что для него значило – подумаешь, на одну короткую