– Нет, для себя самой. Мне что, нельзя хорошо выглядеть? Вы с близнецами сами меня стыдили, даже назвали катастрофой.

Салони вытянула шею, чтобы заглянуть в дом. Рабочий стол Гиты исчез, на его месте стоял чарпой.

– Этот говнюк спит в доме? С тобой?

– С тех пор, как похолодало.

– Где твой стол?

– Все в порядке, Салони. На этот раз у нас с Рамешем все по-другому, поверь мне, – сказала Гита, по-прежнему стоя в дверном проеме. – Слушай, прости, что я пропустила собрание. Я сейчас дам тебе деньги, но у меня для вас новость: мне больше не нужно оставаться в группе заемщиц. Рамеш работает и говорит, что будет помогать мне в бизнесе. Он старается все исправить, поэтому…

– Что поэтому? – противным голосом передразнила Салони.

– Поэтому я сейчас отдам вам свою долю и больше не стану брать микрокредиты.

– А как ты без них будешь развивать свой бизнес? – спросила Фарах.

– Рамеш хочет инвестировать в него. Будет давать мне беспроцентные ссуды. Это выгоднее, чем микрокредиты.

– Скажи мне, что ты понимаешь, что происходит, – медленно проговорила Салони. – Он опять взялся за свое.

Гита запротестовала неистово и уверенно:

– Неправда! Он меня ни разу и пальцем не тронул! Я поначалу тоже не хотела верить, но думаю, что он изменился. Он пытается загладить вину за все, что сделал раньше. Неужели я этого не заслужила? Ты считаешь, что я не заслужила его деньги, его извинения, его раскаяние, все это?

Салони помахала указательным пальцем у нее перед носом:

– Он снова пытается изолировать тебя от всех. Хочет опять лишить тебя самостоятельности. Чтобы не было у тебя никаких собраний, кредитов и друзей.

– Нам не нужно быть в группе заемщиц, чтобы оставаться друзьями! Постойте здесь, я принесу деньги.

Гита закрыла за собой дверь, и Фарах повернулась к Салони:

– Видала? Надо было принести тыкву.

Салони топнула ногой в едва сдерживаемом гневе, и единственной возможностью дать ему волю было выступить перед Фарах.

– Боже, этот мудила времени не теряет! Поверить не могу, что он уже ухитрился снова запустить в Гиту свои когти. Если она собралась выйти из группы заемщиц, все еще хуже, чем я думала!

Фарах пожала плечами:

– По-моему, она выглядит счастливой.

– Да ладно! Как она вообще могла его простить?

– Ну, тебя же она простила.

– Что ты сказала?..

– Ну, вы дружили, а потом раздружились, но Гита дала тебе второй шанс. А Рамешбхаю почему не дать? Ты одна, что ли, этого достойна?

Довод показался Салони очень неуместным:

– Заткнись!

– Эй! – возмутилась Фарах. – Ты притащила меня сюда, чтобы оскорблять? У меня, вообще-то, и свои дела есть, знаешь ли.

– Твои уродские платья могут подождать. У нас тут миссия спасения еще не выполнена.

– У тебя что, проблемы? – проворчала Фарах.

Проблем у Салони было достаточно – и Рамеш, и Гита, и она сама.

– Ты! – выпалила она. – Ты моя проблема! Ты неблагодарная тварь! Ты заманила Гиту в ловушку и шантажировала ее!

– Я просто пыталась себя защитить. Ну, поступила неправильно разок. Но я ведь уже отыграла назад, и теперь все нормально.

– Это у тебя все нормально! Гита в заднице по макушку, а ты такая эгоистка, что отказываешься ей помочь!

– Это я-то эгоистка? Тогда ты вообще психованная! Ты с ней годами не разговаривала, а потом, когда у нее вроде бы все наладилось – опять появилась подруга и вернулся Рамеш, ты хочешь все испортить, чтобы ею ни с кем не делиться!

– Слушай, я знаю эту женщину сколько себя помню. – Салони ткнула себя пальцем в грудь: – Я ей почти родня! – И тот же палец нацелила на Фарах: – А ты ей даже не подруга. Ты вообще не бонобо!

Фарах оттолкнула палец Салони.

– Да вы все свихнулись на этих обезьянах, что ли? – выпалила она и неистово задышала, раздувая ноздри и забормотав привычную мантру, чтобы успокоиться: – Кабадди, кабадди, кабадди…

Салони свирепо выпучила на нее глаза:

– О, зат…

– Если ты еще раз скажешь мне заткнуться, я тебе рот зашью! Может, заодно и похудеешь тогда!

– Ах ты…

Тут обе мгновенно замолчали, как дети в присутствии учителя, потому что Гита открыла дверь. В руках у нее была шкатулка для украшений.

– Заходите в дом обе, пока вы тут до смерти не передрались, – велела она.

Они остановились посреди комнаты, между кроватью Гиты и чарпоем Рамеша. Салони хотелось спросить, спит ли Гита с ним, но в присутствии Фарах та вряд ли ответила бы. И с чего она решила, что притащить сюда Фарах – хорошая идея?..

– Знаю, вы не понимаете, почему я его приняла, – сказала Гита, садясь на кровать и открывая шкатулку. – Но это мой выбор. Мы не вместе, ничего такого, я просто дала ему возможность искупить вину. Мне казалось, вы обе знаете, что такое второй шанс. – Салони проигнорировала язвительную ухмылку Фарах. – А если передумаю, – продолжила Гита, – я всегда могу обратиться за разводом в панчаят.

– Ты серьезно?.. – начала Салони, но вдруг заметила ошарашенное выражение лица Гиты. – Что такое?

– Здесь было больше… Мне так казалось…

– Чего больше? Ты о чем?

– У меня было девятнадцать тысяч рупий здесь, в этой шкатулке. А теперь меньше семи.

– Ох ты ж бляха, сукин сын… – Салони сжала кулаки. Однако подумала, что если это поможет наконец прочистить Гите мозги, можно будет лишь порадоваться тому, что остолоп Рамеш действует так топорно.

– Нет-нет, он не мог, – сказала Гита. – Наверное, я неправильно посчитала…

На сей раз, к удивлению Салони, заговорила Фарах:

– Окей, когда речь шла о дешевой мелодраме, которую вы тут с Рамешем разыгрывали, чтобы разжечь угасшие чувства и все такое, было даже забавно. Но вот это уже слишком. Ты угрожала убить меня за то, что я просто попросила у тебя денег – окей, ладно, чуть-чуть пошантажировала, если тебе нужно точное определение. Но все равно ведь попросила, словами! А этот говнюк стырил их у тебя. Пусть убирается нахрен.

– Но как он мог узнать, где я храню деньги?!

– Я тебя умоляю, – фыркнула Салони и принялась расхаживать туда-сюда по комнате. По пути она пнула ногой чарпой Чута и охнула от боли в большом пальце. – Ты думаешь, что шкатулка для украшений – это самый тайный тайник в мире? Да любой кретин догадался бы. Вот он, собственно, и догадался. Рамеш с самого первого дня вел себя, как загребущая тварь. Надо было мне сразу всё тебе рассказать. Я дала клятву твоим родителям, но надо было ее нарушить. Они не хотели для тебя такой собачьей жизни.

– О чем ты говоришь?..

Салони расправила плечи:

– Раз уж пошла такая пьянка, мне надо выпить. Где бутылка, которую тебе принес Карем?

– Там, в ящике, – вяло махнула рукой Гита. – Может, Рамеш взял деньги на новую трость?

– Да, а я, может, успею похудеть до Дивали. – Салони взглянула на Фарах: – Ты будешь?

Фарах отвергла эту перспективу со всем возможным высокомерием и здравым смыслом:

– Я не пью. К