Гибель Леонида Пятакова не остановила большевизации войск. У Рады не нашлось своего Муравьева, чтобы навести порядок. Микола Порш на роль военного руководителя явно не годился. Полковник Всеволод Петров был удивлен «пацифистско-плаксивыми» словами этого военного министра, которые совсем не соответствовали обстановке Гражданской войны. Порш так поссорился с генералом Скоропадским, что последний подал в отставку. Между тем его 1-й Украинский корпус мог бы стать основой вооруженных сил республики. Но Скоропадского и его корпуса в Раде боялись не меньше, чем большевиков: а вдруг устроит государственный переворот, разгонит Центральную раду? Командующий Киевским военным округом штабс-капитан Николай Шинкарь прямо говорил о Скоропадском: «Боимся, что он хочет стать гетманом!»[735]

И тогда Порш и Винниченко задумали превратить разваливавшуюся, но все же настоящую кадровую армию в «милиционную», в территориальное ополчение. Худшего времени для такой реформы нельзя было и представить.

Понять их безумные, самоубийственные действия невозможно, если не представить обстановку осени–зимы 1917 года. Дисциплина, субординация считались наследием проклятого царизма, «демократизация» армии – величайшим достижением революции. И украинским солдатам эти «достижения» очень нравились.

А ведь в распоряжении Рады были и офицеры, и генералы, и даже созданный еще при Петлюре Генеральный штаб во главе с генералом Бобровским. Но это были генералы без армии. Реального влияния на положение дел на фронте они оказать не могли. К тому же неясно было, кто кому подчиняется, кто кем командует? Скажем, командующий Киевским военным округом штабс-капитан Шинкарь или командующий войсками Левобережной Украины подполковник Капкан? При обороне Киева путаницы добавится – в дело вмешается комендант города Ковенко, человек решительный и отважный, но вообще не военный (по профессии – инженер).

Муравьев наступал на Киев с 8500 или 9000 бойцов. У Рады только на Левобережье Днепра было больше 16 000, а сражаться оказалось некому. Те полки, что не разбежались и еще не были разоружены большевиками, объявили о своем «нейтралитете».

«Мудрыми» действиями Порша и его товарищей по Раде и правительству вооруженные силы Украины были совершенно развалены.

В разгар этой неудачной для Украинской республики войны Рада приняла историческое, хотя и явно запоздалое решение. Она издала свой последний, IV универсал. Свидомые украинские интеллектуалы в Киеве наконец-то отбросили все сомнения и объявили независимой Украинскую Народную Республику. Если бы такое решение было принято еще осенью 1917-го, оно, может быть, и вызвало бы массовое воодушевление. Но зимой 1918-го настроения переменились. I универсал был событием национального значения, и даже самые малограмотные украинцы это хорошо понимали. IV универсала они как будто и не заметили.

Тщетно Рада призывала в своем универсале «всех граждан независимой (cамостiйної) Украинской народной республики» «непоколебимо стоять на страже добытой воли и прав нашего народа и всеми силами защищать свою судьбу от всех врагов селянско-рабочей независимой Республики»[736]. В январе–феврале 1918 года сражаться с большевиками были готовы лишь две–три тысячи добровольцев.

В числе немногих надежных украинских частей были отряды вольных казаков, которыми командовал киевский комендант Ковенко. Вольные казаки Киева были сформированы по принципу красной гвардии и отличались от нее только политическими убеждениями. В отряды вольных казаков вступали националистически настроенные рабочие, мещане, студенты, к ним присоединялись и солдаты, покинувшие большевизированные части по политическим убеждениям. Всего в Киеве было около 600 вольных казаков – не хватит не только для обороны, но и для поддержания порядка в таком большом городе.

В ноябре 1917 года в Киеве появилась еще одна боевая часть – Галицко-Буковинский курень сечевых стрельцов. Командовали им бывшие сечевые стрельцы Евген Коновалец (командир) и Андрий Мельник (начальник штаба). Оба стали профессиональными военными и убежденными националистами. Своим товарищам они привили лучшие боевые традиции Императорского и королевского Украинского легиона. Курень сечевых стрельцов отличался хорошей боевой подготовкой и железной дисциплиной, столь редкой тогда на Украине. Но сечевых стрельцов тоже было мало – около 500 бойцов. Примерно столько же человек служили еще в одной элитной части – Гайдамацком коше Слободской Украины.

Кош (военный лагерь или отряд) – слово, появившееся еще во времена Запорожской Сечи. Слободской Украиной называли Харьковщину, которая уже переходила под контроль большевиков. Формированием коша занялся Симон Петлюра, оставшийся после своей отставки без работы. Цель – воевать за Слободскую Украину, освободить ее от большевиков. Начальником штаба у Петлюры стал штабс-капитан Александр Удовиченко, кадровый офицер русской армии, выпускник Николаевской академии.

Принимали в кош добровольцев, в основном солдат-фронтовиков, вольных казаков, студентов. Поскольку подавляющее большинство солдат в то время спешили вернуться в родные села, в кош шли исключительно идейные, убежденные бойцы. Многие носили национальную прическу – выбривали голову и отращивали чуб.

Впрочем, гайдамаки получали и жалованье. Петлюра раздобыл денег и на денежное довольствие, и на хорошую экипировку. Гайдамаки носили кожух (полушубок), дорогие хромовые сапоги и смушковые папахи с красным шлыком, вооружены были кавалерийскими карабинами[737]. По всему Киеву были расклеены плакаты с призывом вступать в кош и защищать Украину, но набрали первоначально не больше 200 бойцов. В курене красных гайдамаков воевал молодой поэт Владимир Сосюра, уроженец Дебальцева, будущий классик советской литературы.

Позднее в курень красных гайдамаков включили отряд Волоха. Со своими войсками он отступал еще от Харькова. Волох родился на Кубани, в семье иногороднего крестьянина с Харьковщины, долго жил на Донбассе, работал батраком, грузчиком, шахтером. Природа наградила его огромной физической силой и… даром живописца. В свободное от тяжелой работы время он учился в харьковской школе живописи Раевской и, как говорят, подавал большие надежды. Но мировая война прервала карьеру художника. Несостоявшийся живописец стал солдатом. Воевал с августа 1914-го, «освобождал» Галицию, сражался в Карпатах, участвовал в Брусиловском прорыве. Получил несколько тяжелых ранений, зато и в службе продвинулся необычайно. Война оказалась его призванием. В 1914-м он начал ее рядовым, а революцию 1917-го встретил уже штабс-капитаном (во время войны окончил школу прапорщиков, которая открывала путь к офицерским званиям). Наградами не обходили, вся грудь была в орденах. Было у него и георгиевское оружие, и орден Св. Георгия 4-й степени (не путать с солдатским георгиевским крестом, который у Волоха тоже был). Однажды в ночь с 8 на 9 сентября 1916 года под деревней Шумляны (Восточная Галиция) Волох с тремя взводами своей роты атаковал неприятельские окопы, занятые двумя ротами австрийцев, переколол штыками почти половину, остальных обратив в бегство, взял в качестве трофея пулемет и двоих пленных[738]. Этот отважный человек и георгиевский кавалер станет правой рукой Петлюры. Тот поручит ему командовать куренем (батальоном) красных гайдамаков, названных так за красный цвет шлыков на папахах.