– Верно. Это предположения. Но, Сэкигути, пока ты не попался в ловушку, расставленную твоим противником, предположения остаются эффективными. На основании предположений ведется поиск доказательств. Если доказательства не находятся, – значит, предположение было ошибочным и нужно от него отказаться. В любом случае невозможно проводить расследование, не строя предположений и не представляя, что именно ты хочешь найти.

– Впечатляющая работа полицейских-камикадзе, – перебил Кёгокудо, устремляя на Кибу жесткий пронизывающий взгляд. Ответный взгляд Кибы был не менее выразительным. Будь я на месте Кёгокудо, оцепенел бы от страха; но продавец книг продолжил говорить с тем же невозмутимым выражением лица: – Однако, возможно, все именно так, как говорит данна. Вспомни, что я объяснял тебе раньше, Сэкигути-кун: невозможно достичь абсолютной объективности. Может быть, наиболее правильные результаты можно получить, именно опираясь на собственные субъективные предположения, а не пытаясь выстроить объективную теорию. Однако это имеет смысл лишь в том случае, если то происшествие с исчезновением новорожденных младенцев действительно имело место…

Хотя Киба, судя по всему, не очень хорошо понял смысл сказанного, его настроение заметно улучшилось благодаря тому, что его точка зрения получила поддержку.

– Я думаю, что это действительно произошло. У меня есть три основания так считать. Во‐первых, три семейные пары, подавшие заявления, сделали это независимо, совершенно не будучи знакомыми друг с другом. Одно заявление поступило от семьи инвалида войны из Итабаси, работающего штукатуром. Еще одно было сделано проживающими в Камидзюдзё работником торговой компании и его женой. Последнее поступило от бармена из Икэбукуро. Я провел детальную проверку биографических данных каждого из них, но не обнаружил ни единого свидетельства того, что между этими тремя семьями были контакты до того, как они подали свои заявления. Это означает, что все три заявления были поданы ими по собственной инициативе, и трудно предположить, что это была попытка нанести вред семье по предварительному сговору или нечто в этом роде. Также представляется весьма маловероятным, чтобы все три случая произошли по чистой случайности. Второе основание – это местонахождение медсестер, имеющих отношение к этому делу. Среди медсестер, работавших в клинике в период, когда произошли инциденты, – лишь те, которые предположительно присутствовали при появлении на свет пропавших младенцев; все они до единой уволились, и, более того, их местонахождение после этого неизвестно. Может быть, конечно, они вернулись по своим домам. Но все исчезли, словно ожидали, что будет начато расследование. Это подозрительно. И наконец, последнее основание… что ж, Кёгоку, в сравнении со мной ты гораздо лучше разбираешься в этой сфере. – Сказав так, Киба взглянул на Кёгокудо и спросил: – Послушай, действительно ли существует наследственная одержимость?

«Если только не… нет ли в ее родословной цукимоно-судзи – наследственной одержимости?» – всплыли слова Кёгокудо у меня в памяти.

Как и следовало ожидать, на лице моего друга отразилось откровенное отвращение.

– А что, есть… подобные слухи?

– Есть. Более того, они в высшей степени омерзительные и ужасающие, – решительно ответил Киба, преувеличенно выразительно покачав головой. – Мне изначально не нравились все эти туманные разговоры. Нет, не то чтобы я во все это не верил, но все же не могу сказать, чтобы я в это верил. Просто я практически ничего в этом не смыслю, потому все это мне неприятно. Одно время – очень давно – моя матушка страстно увлекалась всем этим и постоянно беспокоилась о том, в каком направлении нужно смотреть или что именно следует делать в определенный день. Даже если знаешь, что все это не работает, трудно об этом не думать, верно? Это причиняет беспокойство. К тому же, когда имеешь дело с чудовищами или божествами, невозможно прибегнуть ни к каким юридическим средствам. Так что это не наша область деятельности.

– Тогда, собственно, из какого источника была получена эта информация?

– Я запросил расследование в полицейском управлении префектуры Кагава на Сикоку. Поскольку семья Куондзи перебралась оттуда в Токио в начале эпохи Мэйдзи, то есть с тех пор минуло уже добрых семьдесят лет, я не надеялся на результат, но на всякий случай решил поинтересоваться… – Киба снова полистал свою записную книжку. – Ита-ак… что касается Куондзи, то будучи придворными лекарями местного даймё и живя в его замке, они были очень известной и влиятельной семьей, но в деревне, откуда они родом, были изгнаны из сельской общины. Мало с кем поддерживали знакомство, а поскольку с ними никто не вступал в браки, там не осталось никого из их родственников. Причиной этого была наследственная одержимость.

– Какая именно одержимость имеется в виду?

– Я не очень хорошо понял, но они сказали, что это было насылание одержимости осёбо.

– Осёбо, – повторил Кёгокудо. – Это ёкай, дух ребенка, известный в старинной префектуре Сануки, а ныне – в городе Сануки и его окрестностях на северо-востоке Сикоку. Считается, что это разновидность домашнего призрака, который обычно поселяется в доме какой-либо семьи. Что-то вроде дзасики-вараси или дзасики-бокко – духов детей, известных в городе Тоно в префектуре Иватэ на севере. Однако я не знал, что он может становиться «наследственным».

– Эй, Кёгоку, что такое вообще наследственная одержимость? Это то же самое, что одержимость осаки или осаки-гицунэ, известная здесь, в Токио, когда говорят, что «семья одержима духом лисы»? Считается, что, когда девятихвостая лиса Тамамо-но-маэ была убита в поле неподалеку от Насу, одна из ее золотых шерстинок превратилась в духа. В других легендах написано, что сама девятихвостая лиса обратилась в про́клятый камень Сэссё-сэки, который убивал каждого, кто к нему приближался, и, чтобы снять это проклятие, буддийский монах по имени Синсё Гэнно расколол этот камень, но один из его фрагментов улетел в провинцию Кодзукэ и превратился в осаки, что означает «кончик хвоста», потому что это был кусочек от кончика хвоста Тамамо-но-маэ. Я слышал, что осаки – это ёкай, похожий на лису, но размером не больше хорька или ласки, который живет в семье из поколения в поколение и носит своим хозяевам золото, серебро, рис и другие ценности. С такой семьей запрещено вступать в брачные связи, поскольку иначе другая семья тоже станет «осаки-моти», или «хозяевами осаки», и это может привести к разногласиям. Это и есть «наследственная одержимость»?

– Пожалуй, тут есть некоторые отличия. Люди из семьи с «наследственной одержимостью» – это не те, кто одержим, но те, кто насылает одержимость. Иными словами, это семья, которой на протяжении многих поколений служит вызывающий одержимость дух. Можно считать, что «наследственная одержимость» сходна с передающимися по наследству духами в семьях «осаки-моти» или «идзуна-цукаи» – магов, одержимых куда-гицунэ, также называемых «трубочными лисами» за их крошечные размеры, позволяющие им уместиться в бамбуковой курительной трубке. Осаки приносят своим владельцам богатство, а куда-гицунэ могут делать предсказания и наделять своего хозяина магическими силами, но также хозяин может насылать их на людей, которые ему не нравятся, или приказывать похищать у других семей их богатство. Люди из семей с наследственной одержимостью, насылая на других подвластных им духов – цукимоно, приносят своим недругам несчастье. Разумеется, община испытывает к подобным людям отвращение и отвергает их. А поскольку в случае брака детям по наследству перейдет одержимость, это строжайше запрещено.