думать и кому верить. Я до сих пор не знаю, могу ли доверять тебе. В Каире я обнаружила письмо, которое моя мама писала месье Масперо, в нем она просила о помощи, так как считала, что ее брат стал преступником.

Он расположился передо мной, сев по-турецки.

— Твой дядя не занимается контрабандой, Инез, — он глубоко вдохнул. — Есть организация, именуемая Компания, и ее члены называют себя Кураторами. Именно они руководят Вратами Торговцев, а твоя мать закупает товары для их аукционов.

Я пыталась осмыслить его слова, собирая кусочки воедино и старалась понять, что он хочет сказать.

— Моя мать — куратор, — произнесла я.

Уит кивнул.

— Рикардо подозревал, но он также думал, что и твой отец замешан в этом, — он встретил мой взгляд, внимательный и настороженный. — Хочешь сказать, что это не так?

— По словам моей матери, нет, — прошептала я. — Она утверждает, что он мертв.

Уит побледнел и схватился за волосы.

— Ты должна кое-что знать, Инез. У нее был… роман. Я узнал об этом случайно, и она заставила меня поклясться, что я никому не расскажу. Она обещала, что расстанется с ним, что это была ошибка. Но затем я стал обращать внимание, что она надолго куда-то исчезает. Она почти не писала твоему отцу. Тогда я подумал, что, возможно, она все еще с другим мужчиной.

В ушах раздались раскаты грома.

Я не могла поверить в то, что рассказал Уит. Это было противоестественно, как безлунная ночь или пересохшее русло реки. Я покачала головой и звон в голове стал еще громче.

Когда я снова заговорила, голос был хриплым.

— Казалось, она была так рада меня видеть.

— Это могло быть правдой, — он колебался. — Сколько она смогла вынести?

Я горько усмехнулась.

— Около трехсот артефактов в виде украшений, погребальных лодок и известняковых статуй.

На его лице появилось необычное выражение, словно его посетила мысль, которая опустошила его.

— А что насчет свитков пергамента? Хоть один папирус?

Я подняла брови.

— Мама тоже спрашивала о папирусе. Я подозревала, что ты что-то ищешь? Что это?

— На нем должен быть изображен рисунок змеи, поедающей саму себя. Уроборос. Тебе это знакомо?

Я покачала головой.

— На пергаменте также должны были быть надписи на греческом и множество рисунков и схем, — надавил Уит. — Что-то похожее на инструкцию.

— Нет, — сказала я. — Я не находила ничего подобного. Что это?

— Алхимия, — сказал он.

— Алхимия? — повторила я.

— Сейчас не это главное. Важнее всего Лурдес.

Верно. Моя мать воровка.

— Я все еще ничего не понимаю. Что насчет письма Масперо?

— То, которое ты нашла в их номере? Она запросто могла подкинуть его. Подумай, почему бы ей было его не отправить?

Я хорошо помнила этот конверт. Его вес и как я ощутила помятое внутри конверта письмо. На нем не было даже марки. Я хотела возразить в ее защиту, но у меня не хватило слов. Каждый проведенный с нею момент был испорчен, разрушен ее ложью. А я, как несмышленый ребенок, помогала ей красть бесценные произведения искусства, имеющие колоссальное историческое значение. Моего дядю хватит удар, когда он это узнает.

Мама все предусмотрела.

— Она хотела, чтобы письмо обнаружили. Хотела, чтобы ее брат попал под подозрение. Я была такой идиоткой, — сказала я. — Все это время она манипулировала мной.

Уит накрыл своей ладонью мою руку.

— Она использовала твою привязанность к ней против тебя. Это подло. Я бы тоже поверил своей матери.

Стыд засасывал меня, как зыбучие пески. Я не заслуживала ни сострадания, ни милости. То, что я совершила, было непростительной глупостью.

— Ты не обязан быть добр ко мне.

— А ты, — сурово сказал Уит. — Не должна быть к себе строга. Не из-за этого.

Я слышала его слова, но не могла их принять. Я допустила ужасную ошибку, и все во мне хотело ее исправить.

— Что мне теперь делать?

— Ложись спать, — сказал он мягким тоном. — Утром мы поговорим с Рикардо.

Мое сердце подпрыгнуло.

— Ты не обязан присутствовать при этом.

— Я знаю. Но буду, — Уит убрал руку, и мне сразу же стало не хватать тепла его ладони на моей коже. — Постарайся поспать, Инез.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Уит, — позвала я.

Он остановился у входа.

— Что такое?

— Ты до ужаса порядочный, — сказала я. — Несмотря на то, что притворяешься другим.

— Только если это останется между нами, — сказал он с легкой улыбкой. Затем вышел из моей комнаты.

Я бросилась спиной на свою кровать, мысли вихрем кружились в голове. Единственный способ исправить ситуацию — как-то остановить мою мать.

Но я понятия не имела, как это сделать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Я открыла глаза этим Рождественским утром, охваченная ужасом. Я еще сильнее закуталась в одеяло, горе витало в комнате, как смог в промышленной части Буэнос-Айреса. Через несколько минут я предстану перед дядей и расскажу ему, что предала их всех, прямо у них под носом. Умывшись и одевшись, я покинула комнату с ладонями, мокрыми от пота. Уит стоял, прислонившись к каменной раме, с кружкой чая в руках.

Он молча протянул кружку мне, и я приняла ее со слабой улыбкой.

— Он у огня, — пробормотал он. — С Абдуллой.

Я вздрогнула. Конечно. Я не могла говорить об этом только с дядей — мои действия оказывают по большей степени непосредственное влияние на Абдуллу. Большинство членов команды уже были заняты работой, а мой дядя и Абдулла изучали разложенный перед ними журнал. Вероятно, они обсуждали вскрытие гробницы. Мой желудок скукожился.

Я полностью испортила этот момент.

Мы шли бок о бок, а затем опустились напротив них на свободную циновку, мы почти соприкасались друг с другом. Он был хорошим другом, одним из лучших, из всех, что у меня были.

Дядя Рикардо не поднимал глаз от журнала.

— Не пора ли тебе отправиться в сокровищницу, чтобы поработать над эскизами?

Я крепко сцепила руки на коленях.

— Я должна вам обоим кое-что рассказать.

Они одновременно подняли головы и посмотрели на меня. Я почти не спала, от усталости мои плечи опустились, а голос был тихим.

— В чем дело? — в нетерпении сказал дядя Рикардо.

Абдулла осторожно положил свою ладонь на руку моего дяди, как бы подавляя порыв, напоминая ему вспомнить о приличиях. Он умел это делать. Полезный навык для делового партнера, не говоря уже о семье.

Уит искоса посмотрел на меня.

Молчание затянулось. Я медлила, слова застряли в горле. Краем глаза я уловила быстрое движение. Его теплая ладонь обхватила мою. Он сжал ее, и сразу же отпустил.

Я