это временно. Как будто я лягу спать и проснусь утром, чувствуя себя прежней.

– Вместо этого произошло обратное, – прерывает Эли.

– Да, – мрачно кивает Кэтрин. – Последнее, что я помню, это то, как Том возвращается в постель, а я иду в ванную. Я уставилась в зеркало, паникуя, когда мое отражение начало расплываться. Все вышло из фокуса. Потом я погрузилась во тьму. После этого у меня не осталось никаких воспоминаний, кроме того, что я проснулась сегодня утром в лодке. Но в ту секунду, когда я пришла в себя, я поняла, что все кончено и что он ушел. Спасибо тебе, Кейси. Я чувствую себя, будто потерялась, а ты нашла меня.

– Что мы и скажем полиции, – говорю я. – Я не могла уснуть, вышла на лодке, чтобы посмотреть, не поврежден ли берег штормом, и увидела, как ты, спотыкаясь, вышла из леса в оцепенении.

В целом, это хорошая история. Не так уж и далеко за пределами возможного, если не обращать внимания на всю эту штуку с одержимостью утопленником. Я думаю, люди поверят.

Даже Вилма.

Разобравшись с нашей историей, я собираюсь отправиться в свой дом за озером. Я вижу его через огромные окна гостиной Ройсов, он выглядит таким теплым и манящим, как гнездышко. То, к которому я хочу вернуться как можно скорее.

Перед уходом Том пожимает мне руку и говорит:

– Я понимаю, почему ты сделала то, что сделала. Это не значит, что мне понравилось быть запертым в этом подвале на двенадцать часов. Или чтобы за мной охотилась полиция.

– Или удар ножкой стола? – добавляю я, съеживаясь от того, какой расстроенной я, должно быть, казалась ему в то время.

– Особенно это, – взбешенный взгляд Тома смягчается, как и его голос. – Но это того стоило, потому что ты вернула мне Кэтрин. Так что, спасибо тебе.

– Ты забываешь, что Кэтрин тоже вернула меня, – говорю я. – Я думаю, это сравнивает наши счета.

Том остается в доме, а Эли, Кэтрин и я выходим во внутренний дворик. Снаружи день полон обещаний. Когда солнце светит мне в лицо, а ветерок треплет мои все еще влажные волосы, я не могу поверить, что двумя часами ранее я была на дне озера, готовая остаться там навсегда.

Я не жалею, что сделала такой выбор.

Но кое-кто сделал и другой выбор. Кэтрин решила, что я должна жить, и кто я такая, чтобы не согласиться? Особенно, когда есть еще незаконченные дела, о которых нужно позаботиться.

Это, конечно, Эли напоминает мне об этом. Прежде чем вернуться в свой дом, он кладет мне в руки сложенный носовой платок.

– Ты знаешь, что с этим делать, лучше меня, – говорит он. – Надеюсь, это не доставит тебе слишком много неприятностей.

– Вполне может, – говорю я. – Но я готова справиться с последствиями.

Эли уходит с объятиями, оставляя меня и Кэтрин наедине. Вместе мы прогуливаемся до пристани и привязанной к ней моей лодки. Она берет меня за руку и обнимает, наши плечи соприкасаются. Совсем недавно я уже ощущала ее дыхание на себе.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорит она. – Про воспоминания. Несмотря на то, что он полностью овладел мной, некоторые его воспоминания до сих пор остаются во мне.

Мое сердцебиение ускоряется. Я не хочу знать, что запомнил Лен.

– Ты сделала его очень счастливым, Кейси, – продолжала Кэтрин. – Я знаю, что это, вероятно, не то, что ты хотела бы услышать, но это правда. Он действительно любил тебя, и то, что он делал, не имело к тебе никакого отношения. Ты не можешь винить себя ни в чем. Он бы сделал это несмотря ни на что. На самом деле, у меня сложилось впечатление, что твое присутствие в его жизни удерживало его от попыток убивать раньше. Он думал, что ему есть что терять.

– И все же он перешел черту и сделал это, – говорю я.

Кэтрин останавливается и поворачивает меня к себе, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

– Вот почему я не осуждаю тебя за то, что ты с ним сделала.

Конечно, она знает. Лен отпечатался в Кэтрин, как татуировка. Боже, помоги ей.

– Возможно, я поступила бы так же, – говорит она. – Легко говорить о справедливости, и ответственности, и брать дело в свои руки, когда это происходит не с тобой. Но это случилось с тобой, Кейси. И ты сделала то, что на твоем месте сделали бы многие женщины.

– Боюсь, это не будет иметь значения для полиции.

– Возможно, нет, – говорит Кэтрин. – Но я не собираюсь им ничего об этом рассказывать. Это останется только между нами.

Я отчаянно хочу, чтобы это было возможно, но это выходит за рамки меня и Кэтрин. Есть и другие, о которых стоит подумать, в том числе друзья и семьи трех женщин, все еще погруженных в холодную тьму озера Грин. Они в центре моих мыслей, когда я забираюсь в лодку и пробираюсь по воде. Я держу в руке свой телефон, все еще в сумке на молнии, готовая позвонить Вилме Энсон, как только вернусь домой.

Человек, стоящий на моем причале, немного задерживает этот план.

– Привет, – говорит Бун, осторожно махая мне рукой, когда я глушу мотор и подвожу лодку к причалу.

– Привет.

Я позволила Буну привязать лодку, потому что, во-первых, он, кажется, хочет это сделать, а во-вторых, я устала. Определенно слишком устала, чтобы говорить с ним в данный момент, хотя ясно, что этого нельзя избежать.

– Эли сказал мне, что ты нашла Кэтрин, – говорит он, бросая взгляд на воду. – Она в порядке?

– Она в порядке.

Я даю ему сокращенную версию официальной истории, пока мы идем от причала к крыльцу. Я падаю в кресло-качалку. Бун остается стоять.

– Я рад слышать, что она в целости и сохранности, – говорит он. – Это хорошо. И хорошо для Тома.

После он замолкает, ожидая, что я скажу ему дальше.

– Ты поэтому пришел? – спрашиваю.

– Да. А также сказать тебе, что я уезжаю. Я закончил всю работу, которую мог