Великий герцог нехотя встал, отвёл коней на водопой, развёл костёр. Кайдлтхэ всё спала, чем немало удивила следопыта. Обычно она поднималась с рассветом, а сейчас дрыхла без задних ног. Да и пусть спит. Проклятый осквернитель душ высосал из неё все соки.

Отблески пламени озаряли стены склепа, касались лица девушки. Алексей невольно залюбовался спящей Кайдлтхэ. Совершенные и в то же время почти детские черты лица, два шрама на левой щеке, аккуратный рот, длинная косая чёлка. Следопыту вдруг захотелось поцеловать спутницу. Невольно вспомнились ардары. Грязные злобные людишки надругались над такой красотой… Но любовь оказалась сильнее предубеждения. Сердце забилось в волнении, горячие губы коснулись девичьих губ. Ожог, удар током. Он не мог найти сравнение тому необъяснимому чувству. Нечто подобное случилось в Доме Серебряного света. Страх и шок сменились покоем, умиротворением, сладостным ощущением великого единения. Их души вновь вместе, и никакой силе не разорвать той магической связи.

Аакхабит! Если он в долгу перед демоном, то ещё одна просьба уже ничего не изменит. Но воспоминания о древнем духе быстро угасли. Великий герцог и сам достаточно силён, обойдётся и без подельника Казимира Карловича. Его сила не в потустороннем колдовстве, а в вере и любви.

Ладони вновь испускали бледное голубоватое сияние. Следопыт вовсе не удивился этому, знал, иначе и быть не могло. Он делал короткие пассы над лицом Кайдлтхэ, и чудо свершилось вновь. Струпья стали уменьшаться и вскоре вовсе исчезли, оставив по себе тонкие розовые шрамы.

Копарь и сам толком не понимал, как так вышло, действовал по наитию, наивно подражая экстрасенсам, героям телепередач. Те творили нечто подобное. Интуиция и вера заменяли знание. А ещё он чувствовал силу. Откуда она взялась? Может, и впрямь всё дело в Аакхабите?

Кайдлтхэ проснулась и открыла глаза. Они блестели в темноте двумя огромными фиолетовыми александритами.

– Хочу пить… – тихо произнесла девушка и улыбнулась.

Алексей на радостях едва не закричал. У него получилось! Мышцы разжались тугой пружиной, и копарь бросился исполнять желание д'айдрэ.

– Вот, держи, – протянул флягу и помог приподняться.

– Спасибо. – Серокожая сделала несколько глотков. – Мне хорошо, тепло и уютно. Ты настоящий волшебник.

– Нет, просто я… люблю тебя! – Сердце едва не выскочило из груди, прыгало и металось в костяной клетке, как собака на привязи.

Наконец-то он нашёл в себе мужество сказать главные слова. Не раз он ввязывался в битвы, не раз рисковал жизнью, а произнести три заветных слова не решался, вёл себя, как мальчишка. Да, он выбрал не самое лучшее время и место для признаний. Но душе виднее. Она мудра и знает, что и когда делать.

Кайдлтхэ ничего не сказала в ответ, только улыбнулась и сверкнула влажными глазами. Алексей растерялся. Он не мог понять этот знак. Нет, сейчас не следует добиваться ясности. Кай пока очень слаба, и не следует от неё требовать слишком многого. Раны затянулись, глаза вновь обрели утраченный блеск. Силы к ней обязательно вернутся. И вот тогда всё непременно разрешится.

Великий герцог решил задержаться в лесу на несколько дней. Путешествие полно опасностей, и д'айдрэ может не выдержать тягот дороги. Да и если верить рассказам деревенских жителей, кругом шастают банды наёмников. Агентов Трибунала тоже не следует списывать со счетов. Беглецов наверняка будут искать.

Тихое счастье охватило следопыта. Могильный склеп ему показался сказочным дворцом. Лёгкие, почти случайные прикосновения, обворожительная полуулыбка Кайдлтхэ, блеск фиолетовых глаз, тёплые слова… Он почти физически ощутил не только связь душ, но их полное совпадение и единение. Тот невидимый союз напоминал сосуд из тончайшего стекла. Заботливые руки несут его сквозь бурю материального мира. Одно неосторожное движение – и ноша разобьётся вдребезги. Мимолетное счастье исчезнет утренним туманом, растворится, уйдёт навсегда. Алексей страшился того и наслаждался каждым мгновением, потому как любое могло оказаться последним.

И те страхи были вовсе не проявлением паранойи. Настроение Кайдлтхэ внезапно изменилось. Что-то в ней сломалось. Может, этот перепад вызвал резкий контраст впечатлений. Боль и унижение плохо сочетались с любовью и счастьем. Нет, она просто хотела выговориться, изгнать чёрную тень прошлого. И Алексей оказался единственным, кто мог понять, простить и принять.

Вообще Кайдлтхэ мало говорила, но сейчас её прорвало, и следопыт помимо воли узнал множество подробностей её пребывания в плену. Узнал о том, как девушку держали в холодной каменной яме, как ардарские отпрыски испражнялись ей на голову, как под смех и злословие голой на цепи водили по деревне, как пиратские матери, жёны и сестры плевали ей в лицо, как били за малейшее проявление непослушания. Эти подробности он предпочёл бы не знать вовсе. Великий герцог молчал, боялся неосторожным словом обидеть или навредить. Кайдлтхэ не обвиняла его в открытую, и всё же в её голосе звучали холодные нотки. Да, она смирилась, во всём винила только себя, и всё же оставалась некая недосказанность. Теперь это в прошлом. Но его не изменить, ведь что произошло на самом деле, не приснилось, не привиделось! Как теперь жить? Да и стоит ли жить дальше? Её гордость растоптана, унижена, оскорблена, честь поругана. Душа вываляна в грязи, тело осквернено. Все будут шарахаться от неё, как от прокажённой. Любой может ткнуть в неё пальцем, указать на рабское клеймо, обозвать потаскухой, блудливой шлюхой и ардарской подстилкой. Кому такая нужна? Хватит ли сил встать с колен, забыть и начать всё с чистого листа?

Алексей попытался напомнить о печальной участи Яра Кровавый Топор, его подельников и брата Меодолана. Но эти слова только добавили масла в огонь. Лучше бы он молчал! Глаза Кайдлтхэ вспыхнули раскалёнными углями. Она жаждала крови, хотела истребить всё пиратское племя, Шидельрота и его гильдию. Ненависть едва не свела её с ума. Потом она сникла и расплакалась.

– Мы с тобой, Кай, на войне. – Следопыт обнял девушку. – А на каждой войне есть потери. Представь, тебя ранили в битве. Но я никогда тебя не брошу. Слышишь? Никогда! Нет, я не требую от тебя смирения, только прошу, не оставляй меня, и мы вместе…

– Да, мы вместе, ты и я, – ответила д'айдрэ сквозь слёзы. – Ты и я. Мы отомстим. Я сильная, я справлюсь…

– Вот и молодец.

Алексей попытался вытереть слёзы на щеке Кайдлтхэ. Глаза их встретились. Следопыт замер в смущении. Серокожая опустила взгляд. Её губы потянулись к губам парня. Через пару секунд девушка отпрянула и виновато улыбнулась.

– Прости, – сказала она неловко.

– Нет, ты меня прости, – настаивал великий герцог.

– В чём ты виноват? Это я, дура…

– А я дурак… – Алексей резким движением привлёк к себе Кайдлтхэ и поцеловал. И этот поцелуй показался обоим слаще мёда…

Следующие три дня беглецы просидели в лесу. Великий герцог не спешил выдвигаться. Физические раны Кайдлтхэ затянулись, а для исцеления душевных требовалось время. Д'айдрэ старалась держать себя в руках, но всё же пару раз сорвалась. Резкие перепады настроения не исчезли, но до истерики дело не дошло.