втайне готовили восстание на севере. Несмотря на глубокую тайну, в которой хранилось все это, тонкое чутье Сандерленда, унизившегося для сохранения своей должности до тайного перехода в католицизм, раскрыло ему приготовления Вильгельма Оранского, а сознание близости катастрофы побудило его выдать все тайны Якова II при условии прощения совершенных им преступлений. Один Яков II по-прежнему упорствовал и не замечал ничего. Он не боялся восстания, не поддерживаемого принцем Оранским, и думал, что опасность нападения французов на Голландию помешает отъезду Вильгельма Оранского. Но в сентябре началась давно ожидавшаяся война, и Людовик XIV допустил величайшую политическую ошибку: вместо Голландии он двинул свои войска на Германию. Голландцы тотчас почувствовали свою безопасность; Голландия выразила свое согласие в ответ на план Вильгельма Оранского, а снаряженный им флот поспешно собрался на Шельде.

Едва известие об этом достигло Англии, как короля охватил сильнейший страх. Призвав подкрепления из Шотландии и Ирландии, он собрал 40 тысяч человек, но их настроение было таким, что он не мог полагаться на них. О помощи Франции теперь нечего было и думать. Якову II оставалось только вернуться к прежней политике союза с торийской и церковной партиями. Он лично обратился за помощью к епископам, распустил церковную комиссию, восстановил магистратов, лишенных должностей, вернул городам их вольности. Канцлер торжественно отвез в Сити хартию Лондона. Епископ Уинчестерский был послан восстановить изгнанных членов колледжа Магдалины. Был отдан приказ запереть католические часовни и иезуитские школы. Сандерленд настаивал на немедленном созыве парламента, но Якову II это показалось изменой, и он отстранил Сандерленда от должности. В ответ на заявление принца Оранского, предоставлявшего парламенту решение вопроса о законности принца Уэльского, Яков II предоставил нахолившимся в Лондоне лордам доказательства рождения своего сына. Но доказательства и уступки появились слишком поздно. Задержанный встречным ветром, отнесенный назад сильной бурей, флот Вильгельма из 600 транспортных судов, сопровождаемых 50 военными кораблями, бросил 5 ноября якорь в Торбэе, и его армия численностью в 13 тысяч человек вступила в Эксетер, встреченная ликующими гражданами. На западе его прибытия не ожидали, и в течение недели к нему не присоединился ни один крупный землевладелец. Но скоро в его лагерь поспешили вельможи и дворяне, а присоединение Плимута обеспечило его тыл.

Тем временем вспыхнуло восстание в Шотландии. Дэнби во главе сотни всадников бросился на Йорк и тем подал знак к мятежу. Милиция встретила его призыв криками: «Свободный парламент и протестантская вера!» Под его знамена поспешили пэры и дворяне; а движение на Ноттингем соединило его силы с силами Девоншира, собравшего в Дерби крупных вельмож центральных и восточных графств. Восстание торжествовало всюду. Гарнизон Гелла высказался за свободный парламент. На рыночной площади Нориджа появился во главе трехсот дворян герцог Норфолк. В Оксфорде горожане и студенты встретили с чрезвычайным восторгом лорда Ловлеса. Бристоль открыл свои ворота принцу Оранскому, упорно продвигавшемуся к Солсбери, где собрал свои войска Яков II. Но армия короля, расстроенная несогласием и взаимным недоверием вождей, отступила в беспорядке; лорд Черчилль перешел к неприятелю, а за ним последовало столько других офицеров, что Яков II в отчаянии отказался от борьбы и бежал в Лондон. Там он услышал, что его дочь Анна покинула Сент-Джеймский дворец и отправилась в Ноттингем к Дэнби. «Боже, помоги мне, — воскликнул несчастный король, — меня покинули мои собственные дети!» Он совсем пал духом, и хотя обещал созвать Палаты и послал в Генгерфорд комиссаров для переговоров с Вильгельмом о созыве свободного парламента, но в душе решил бежать. Парламент, — сказал он немногим, еще державшим его сторону лицам, — потребует от него таких уступок, на какие он не может пойти. Он дождался только известия о бегстве жены и ребенка и тогда направился к острову Шиппи, где стоял корабль, подготовленный для перевозки его во Францию. Но его бегству помешали несколько рыбаков, принявших его за иезуита, и отряд телохранителей спокойно препроводил его обратно в Лондон. В интересах Вильгельма Оранского и его советников было содействовать бегству, устранявшему с их пути главное затруднение. Если бы Яков II остался, трудно было бы низложить его, было также опасно держать короля в плену. Вступление в Лондон голландских войск, молчание принца и приказ покинуть Сент-Джеймский дворец снова вызвали у короля страх. Он воспользовался средствами бегства, которые почти открыто были предоставлены в его распоряжение, покинул во второй раз Лондон и 23 декабря беспрепятственно отплыл во Францию.

Перед своим бегством Яков II сжег большую часть приказов о созыве нового парламента, распустил свою армию, расстроил, насколько мог, всю правительственную машину. В течение нескольких дней в Лондоне царило страшное смятение, совершались насилия, но скоро взяло верх стремление народа к порядку. Лорды, бывшие в это время в столице, в качестве членов Тайного совета решили собственной властью самые настоятельные административные дела, а затем, по прибытии Вильгельма Оранского, передали власть в его руки. Отсутствие лица, имевшего законное право созвать парламент, вызвало затруднение, которое было обойдено созывом Палаты пэров и образованием второй Палаты из всех членов, заседавших в общинах в царствование Карла II, вместе с эльдорменами и советниками городской общины Лондона. Оба собрания предложили Вильгельму Оранскому взять на себя временное управление страной и разослать циркулярные приглашения избирателям всех городов и графств — прислать представителей в конвент, собравшийся в январе 1689 года. Обе Палаты высказались против возвращения низверженного короля и каких-либо переговоров с ним. Так же единодушно вверили они временную власть принцу Оранскому. Но тут пришел конец их единодушию. Виги, составлявшие большинство в общинах, приняли постановление, которое, при всей своей нелогичности и несостоятельности, могло объединить все восставшие против Якова II партии: церковников, испуганных его ханжеством, тори, сомневавшихся в нраве народа низлагать своего короля, вигов, поддерживавших теорию договора короля с народом. Они постановили: «Поскольку король Яков II стремился ниспровергнуть Конституцию королевства нарушением первоначального договора между королем и народом; поскольку он по совету иезуитов и других негодяев нарушил основные законы и удалился из королевства, значит, он отказался от правления и тем сделал престол вакантным».

Но у лордов, где все еще преобладали тори, эта резолюция встретила горячие возражения. Архиепископ Сэнкрофт и крайние тори утверждали, что никакое преступление не может повлечь за собой потерю короны и что Яков II все еще остается королем, но что его тирания дает народу право лишить его пользования правительственной властью и доверить ее регентству. Умеренные тори с Дэнби в главе допускали, что Яков II перестал быть королем, но отрицали возможность вакантности престола, утверждая, что со времени отречения Якова II верховная власть перешла