– Устранял? То есть…

– Да, убивал. А раз ты знаешь правду о моем прошлом и нашем будущем, Бак, придется тебе делать, что я скажу.

– Никогда!

– Ничего не попишешь, мой верный слуга.

– Ты и меня убьешь?

– Я же сказал: нужна твоя помощь.

– Прощай, Лузи!

И расстроенный Бак убежал.

Лузи преспокойно вернулся к еде. Как бы Бак ни возмущался, доносить он не станет. Но пока у него сумбур в голове, нужно срочно переходить к решительным действиям…

Тьянуни маленькими глоточками поглощал жидкую ячменную кашу, полезную для желудка, когда его обеденную трапезу нарушил писец:

– Донесение из Яффы!

Яффа – маленький ливанский порт, активно торгующий с Египтом. Там всегда спокойно.

Идиллическую картину, однако, совершенно портило зашифрованное донесение местного агента. Тьянуни расшифровал его и… оторопел.

Забыв о своей безвкусной каше, он побежал во дворец. Царь как раз собирался на пир, устроенный первым министром для мастеров-плотников, распоряжавшихся на верфях, – в благодарность за хорошую службу.

– Неслыханное дело, государь! Неслыханное! Несчастье, каких еще не бывало! Захват заложников в Яффе. Бедуинское племя захватило город, и теперь они грозятся вырезать всех жителей, если наши солдаты и администрация не покинут пределы Сирии. И требуют переговорщика самого высокого уровня – срочно!

– Переговорщиков они получат. Пусть Антеф объявляет пятнадцатую кампанию!

* * *

После обеда Бак чувствовал себя ужасно. Еле держась на ногах, он тем не менее вернулся к работе. Ближайшие сотрудники встревожились, опасаясь за его здоровье. Бак, обычно жизнерадостный, был явно чем-то очень расстроен, путался в распоряжениях, ошибался в цифрах, отдавал приказы так, что половину слов было не понять.

С закатом солнца он вышел с территории Карнакского храма и, пошатываясь, направился к своему служебному жилищу – маленькому загородному дому с садом. Бака мучил вопрос: должен ли он донести на друга властям или нет?

С одной стороны, в Лузи он увидел человека хладнокровного, расчетливого, готового рискнуть жизнью ради того, чтобы совершить ужасное убийство. С другой… А если все эти разглагольствования – пустое? Плод годами вынашиваемой в душе злости, которая так ни во что и не выльется?

Так выдать его или нет?

Или поговорить с женой? Это было бы опрометчиво. Слишком многое пришлось бы объяснять, о чем ей знать не стоит. Свое недомогание он объяснит просто: поел несвежего, устал, и нужно хорошо выспаться.

А завтра, на ясную голову, может, что-то и придумает…

Но стоило Баку переступить порог своего жилища, как он остолбенел.

Он увидел Лузи, на руках которого был его, Бака, младший сын!

– А вот и ваш муженек! – воскликнул Лузи.

Прибежала жена Бака.

– Мы уже начали волноваться! Тяжелый был день?

– Да, очень тяжелый.

– Мы с твоим другом Лузи уже познакомились. Он приехал из Мемфиса и решил тебя повидать. Прекрасный человек, детям так понравилось с ним играть! Пока я управлюсь с ужином, идите в сад и откройте кувшин хорошего вина, его подарок!

Лузи отпустил малыша, и они с Баком вышли.

– От меня не сбежишь, мой верный слуга! Если не будешь слепо подчиняться, как раньше, убью твою жену и детей. Так что залог твоего маленького счастья – это я. Вместе мы организуем подполье, куда будем привлекать тех, кто родился и вырос в Сирии. Начнем с работников твоей фермы. И нашу прекрасную клятву исполним: уничтожим тирана!

* * *

Вступив в должность главы администрации сирийских земель, Пахек действовал осмотрительно, принуждал себя выслушивать сирийских военных и вельмож, продавшихся врагу, мечтая, как однажды перережет им горло. Любезный, внимательный, он принимал решение, только выслушав тех и этих, и отныне имел полную свободу действий, чтобы развивать подпольную сеть в каждом крупном селении и там же до времени прятать в тайниках оружие.

Сомнительными оставались два момента. Первый: поддержат ли восстание широкие массы? Если нет, идея с бунтом провалится. Второй: обязательное участие митаннийцев. Чтобы убедить их своей военной мощью поддержать бунтовщиков, понадобятся долгие, трудные и при этом тайные переговоры. Самые ярые сторонники Пахека не пойдут драться, если митаннийцы откажутся сражаться с ними бок о бок.

Первый контакт с посланником Митанни нельзя было назвать неудачным, хотя его опасливость была понятна: тот, кто столкнулся с армией фараона Тутмоса, поостережется снова навлечь на себя его гнев. И все же, несмотря ни на что, Пахек сумел заинтересовать этого важного собеседника. Рассудительный, точный, он не стал скрывать слабые стороны своего плана и то, что его невозможно осуществить в одиночку. Зато решительность повстанцев и их жажда мести – немаловажные преимущества, и помощь со стороны Митанни склонит баланс сил в их сторону.

Посредник передал все услышанное своему государю, и переговоры продолжились, что само по себе уже было утешительно.

И тут Пахеку сообщили поразительную новость: преследуемое стражниками племя людей пустыни захватило Яффу и теперь держит его обитателей в заложниках! Он тут же запросил разъяснений.

«Безумная выходка!» – рассудили его подчиненные. «Не такая уж безумная», – подумал Пахек. Бедуины требовали убрать из страны силы правопорядка в обмен на жизнь заложников. Идеальная ловушка для Тутмоса, который ответит незамедлительно. Фараон ни за что не согласится уйти из региона, оставив ливанский порт грабителям на поживу. Но если из-за его упорства погибнут сотни невинных людей, его репутации справедливого, заботящегося о благополучии подданных государя конец. Найдет ли он выход из западни?

Когда неутомимая в своей страсти брюнетка пришла к нему в спальню, настроение у Пахека было отличное. Что, если эта банда нарушителей закона все-таки унизит могущественного властителя Египта?

И в благополучные времена Старик не хотел бы оказаться на месте фараона, но теперь! Что предпринять? Какую стратегию выбрать для сохранения собственного авторитета и при этом спасти сотни невинных жизней?

Армия полным составом погрузилась на корабли и отплыла в Ливан, дабы как можно скорее оказаться в Яффе. Затишье перед бурей… Погода и ветры египтянам благоприятствовали, забот никаких. Но все терзались вопросом: что же решит Тутмос?

К запасам провизии и оружия прибавились многочисленные горшки с медом и перевязочный материал, всего гораздо больше, чем обычно, чтобы хватило и на раненых, уцелевших под кинжалами бедуинов. И количество лекарей тоже удвоили.

* * *

Незадолго до прибытия в Яффу я собираю военный совет. В столь беспрецедентной ситуации мнения моих спутников укажут ли мне верный путь? Об исполнении требований людей пустыни речь не идет. О том, чтобы спровоцировать массовую резню в городе, тоже.