– Отлично, тепег'ь уходим! – шепчет Настя, и смеётся. Смеётся! Они только что разворошили Володин тайник во дворе.

«Настя…»

Маришка повернула голову. Володя силился подняться на ноги, но всё тело его кренилось, кренилось, будто от качки.

– Вставай! – Маришка подскочила к приютскому и вцепилась ему в руку. – Поднимайся же! Ну!

И тот поднялся. А Терентий перекатился на четвереньки и слепо зашарил рукой перед собой. Словно пытаясь что-то отыскать на полу.

– Топор, – подсказывает Настя, указывая на кроссворд, пестреющий на разложенной перед Маришкой газетной странице. Да, и то верно. Как сама она не догадалась?

Маришка бросила на её рассеивающую фигуру взгляд через плечо.

– Толкни его, и сможем победить! – подзуживает Настя Варвару, а Маришка только смотрит на них из-за угла и ей хочется плакать. Её никогда не звали играть с ними.

Ковальчик так и поступила – с силой толкнула смотрителя, прямо ногой, освобождая им проход к двери. Схватила Володю за рукав и потянула к чёрному ходу.

Теперь… теперь они могли спастись.

– Спасибо! – Маришка послала Насте благодарную улыбку, прежде чем ледяной ветер опалил её щёки.

Почему-то у подружки опять было шесть чёрных глаз. Как у паучихи. Так странно.

Настя с хохотом бежит по зелёному двору. Она точно всех переиграет.

Они оказались на улице. И снежный вихрь принялся кусать щёки.

Да только разве было это теперь важно?

Они… они здесь. Здесь, снаружи.

Маришке хотелось расхохотаться.

Они на свободе. Спаслись. Удрали!

Сбежали из нечестивого дома. Покинули Паучье княжество…

«Нет, не совсем…»

– Здесь нет пауков, говоришь? – Настя задумчиво разглядывает потолочные своды их общей спальни.

– Разумеется, нам все руки за такую уборку повыдирали бы, – со смехом отвечает ей Маришка.

Она только успела заметить, что у Насти прилично отросли волосы. Теперь она походила немного на заморскую актрису – однажды в «Ирбитском листке» Маришка видала такую литографию. И Ковальчик сделалось завидно.

– Ты не права. Просто они прячутся как следует, – Настя качает головой.

– Да нет же! Их нет здесь, перед Всевышними клянусь.

– Пауки всегда есть. – Настя переворачивается на бок, и светлая волнистая чёлка падает ей на глаза. – Есть и будут. Везде.

Везде, да только не на улице. Нет, у них под ногами снег, а под ним – мёртвая земля. И больше никаких пауков.

Маришка улыбнулась своим мыслям.

И поймала себя на том, что они с Володей бегут вдоль стены из тёмного кирпича. Бегут и бегут. Как давно?

Они огибают дом, огибают его тем же путём, как давеча делали с Настей, спасаясь от смотрителя, размахивающего плетью. Как странно. Забавно.

Маришка обернулась и едва не засмеялась – и правда, Терентий, едва переставляя ноги, снова преследует их. Вот только в руках у него теперь был топор. Надо же…

«Он им зарубил остальных», – пронеслось в голове.

И Маришка запнулась, едва не упав. Улыбка слетела с губ, глаза округлились.

– Нет! НЕТ! – Володя рядом завыл, словно зверь.

Маришка скользнула по нему стекленеющим взглядом. Всё опять стало походить на дурной сон. Всё вокруг размазывалось.

Плясало.

Плыло.

Они были уже с парадной стороны усадьбы. Направлялись, должно быть, к воротам… да, разумеется. Не лезть же через высокий, усеянный пиками забор.

Но Володя отчего-то замедлял бег. И ноги Маришки сами собою следовали его примеру.

Володя таращился перед собой, и она не могла взять в толк, с чего бы.

Она тоже поглядела вперёд. Там, в десятке-другом аршин темнело крыльцо. Туда им было не надобно. Нужно правее взять – прямиком к воротам. И поторопиться бы, а то Настя не сильна в беге.

Володя издал совершенно немыслимый звук, то ли писк, то ли стон. Маришке таких от него слышать раньше не доводилось.

Нет-нет, приютский смотрел не на крыльцо. На кучу тряпья, лежащую от него неподалеку. Откуда бы ему здесь было взяться – прямо на узкой гравийной дорожке, огибающей дом? Маришке подумалось, что кто-то выбросил его из окна. Взгляд сам собою скользнул наверх – на верхнем этаже распахнуты были оконные створки.

Куча тряпья. Немного было похоже, будто это не просто что-то бесформенное… Будто-то кто-то завернулся в одеяло и валялся так на снегу.

Зачем?

«Кто-то из воспитанников безобразничает, определённо».

Маришка была в том уверена, ведь то был флигель с их спальнями.

Куча походила на выпачканное постельное бельё. Белый, будто снег, пододеяльник – его и не заметить, ежели б не тёмные пятна на ткани. Да и торчит из неё что-то…

«Что ж, понятно, почему выкинули, а то могло б и влететь».

– Мúро пшал… – прошипел вдруг Володя, а затем вцепился ей в руку.

Больно.

– Пошли! – рявкнул он.

Маришка собиралась было прикрикнуть на него за грубость. Но он был так бледен, а глаза… глаза блестели, как если бы он…

– Плакал? Володя? – Маришка смеётся, пихая Настю в плечо. – Нет уж, я такого никогда не видывала.

– Даже… – Настя переходит на шёпот, – на пог'ке?

Маришка мотает головой, закатывая глаза. Они тут все не слюнтяи какие-нибудь.

Приютский снова перешёл на бег, и девчонка едва не пропахала снег носом, не поспевая за ним. Он всё ещё крепко держал её руку.

«Так… приятно», – и отчего же в голову ей лезла одна ерунда?

Они быстро преодолели оставшееся до высоких чугунных ворот расстояние.

«Вот и всё! Всё!» – так и пело внутри.

Они её послушали. Они выбрались из Паучьего княжества. Оно их упустило.

Приютская затрепетала. Её распирало от гордости. От радости.

Всевышние простили её.

Володя не отпускал её руки.

«Как волнительно…» – подумалось ей.

Он налетел на створку ворот прямо с разбегу. И та тяжело отворилась.

Прыжок – и всё. Теперь впереди только пустошь.

Маришка на бегу обернулась, желая послать усадьбе последний, полный самодовольства взгляд. Они победили!

Но улыбка так и не коснулась Маришкиных губ. Потому что глаза наткнулись на тёмную фигуру с топором всего в десятке аршин от них.

«Отчего здесь смотритель? Как он узнал про побег? На что ему топор?»

– Беги! – подгоняет её Настя, опять с лишними двумя парами глаз. Они чёрные-чёрные, эти глаза. И блестят, будто леденчики. А сама Настя несётся рядом. И трава щекочет их босые ноги.

– Бегу… – выдохнула Маришка в ответ.

И они действительно бежали. Все они. Всем приютом. Она могла видеть их нечёткие силуэты краешком глаз.

И Алиса, и Серый, и Варвара. И Терёша, и Настя, конечно. Её странная подружка с паучьими глазами. А ещё Александр. И вся мелюзга. Даже Таня. Ох, Танюша всё же нашлась…

Тёмные коричневые девичьи