Она замерла на месте и выжидала.

Где-то посреди площади ворд издал пронзительный стрекочущий вопль.

Едва он заглох, таким же воплем ответило небо над ними.

На сей раз небо взорвалось грохотом воздушных потоков, и сверху спустились рыцари Воздуха в блестящих серебристых ошейниках. Их строй окружал двоих, которых Амара узнала с первого взгляда.

Царица ворда.

И госпожа Аквитейн.

«Конечно, – с холодной отстраненностью отметила Амара, – рыцарям Воздуха нельзя лететь вместе с вордом. Их воздушные потоки собьют крылатых».

Этому ее обучали, готовя на курсора. Не давать воли чувствам. Будь то всепоглощающий ужас или жестокая ненависть, от которой становится горько во рту, не дай им взять верх. Если готова сломаться, сосредоточься на мелочах, деловито выстраивай цепочку фактов, пока волна ненависти или страха не прокатится через тебя.

Только когда волна улеглась, Амара позволила себе снова взглянуть на тех, кто готовился уничтожить Алеру.

Царица оказалась неожиданно мала ростом – даже ниже самой Амары. Та, неизвестно почему, ждала иного. Хотя, если вспомнить, царица, которую удалось убить в Кальдероне, была не особенно высока и внушительна с виду. Наружностью она напоминала человека, но ничего человеческого в ней не было.

Эта царица была иной.

Прежде всего ее плащ был богаче.

Первая царица была одета словно в выкраденный из несвежей могилы саван. Широкий плащ на плечах у этой был из бархата такой глубокой черноты, что в его складках мерещились переливы цветов. И стояла, держалась она иначе – в ней был заряд, грозивший разразиться молнией. Та, первая царица излучала только холодное, нечеловеческое терпение.

Царица ворда подняла тонкие бледные руки и откинула капюшон, открыв лицо – юное, красивое и ошеломительно знакомое.

Она в точности походила на любовницу принцепса – Китаи.

В изумлении Амара едва не забыла поддерживать вуаль. Кальдеронская царица фигурой напоминала женщину, но ее покрывал блестящий черно-зеленый хитин, как этих рыцарей ворда. А эта почти не отличалась от человека.

Только глаза…

В глазах, в сотнях поблескивающих граней, черное свивалось с золотом и зеленью. Если бы не эти глаза, царица ворда могла бы пройти по любой алеранской улице; никто бы и головы не повернул – если бы не заметил, что под плащом она скрывала абсолютную наготу.

Царица медленно обвела площадь своими нелюдскими глазами, и закованные в ошейники алеранцы, отозвавшись единым вздохом, почти стоном любви или трепета, простерлись перед ней ниц.

Губы царицы скривились в самодовольной усмешке. Она текучим точным движением повела рукой, и госпожа Аквитейн встала с ней рядом.

Бывшая супруга консула на голову возвышалась над царицей. С собранными в тугой узел волосами, одетая в тугой хитин, госпожа Аквитейн выглядела стройнее невысокой фигурки в пышном плаще. Сейчас, вблизи, Амара смогла рассмотреть засевшую у нее на груди тварь. Та походила на воскового паука, только была меньше и одета в темный панцирь. Множество ее ножек обхватили туловище женщины и – Амара едва не ахнула, разглядев, – вонзились когтистыми остриями в плоть. Хуже того, острые жвала длиной с палец Амары тоже ушли в тело над самым сердцем. Тварь вздрагивала, пульсировала в странном ритме – в ритме сердца.

– Повелительница… – Голос супруги консула звучал легко и свободно.

– Оцени достижения самца-захватчика, – тихо приказала царица. В ее голосе слышалось жужжание, столь же нечеловеческое, как глаза. Чудилось, что одними устами говорит множество молодых женщин.

Госпожа Аквитейн снова поклонилась и повернулась к Бренсису. Пока она шла к нему, в тишине при каждом шаге звонко щелкал хитин подошв. Опустившись на колени над распростертым молодым человеком, она легонько коснулась пальцами его волос. Бренсис от ее прикосновения содрогнулся и поднял взгляд, такой же тяжелый и безнадежно влюбленный, как у всех рабов.

– Расскажи, чего ты добился, милый мальчик, – пробормотала госпожа Аквитейн.

Бренсис кивнул:

– Я работал без отдыха, госпожа. Вербовал граждан и рыцарей, отдавая, как вы приказали, предпочтение заклинателям земли. Еще сто двадцать готовы повиноваться вашим приказам.

– Очень хорошая работа, – теплым одобрительным тоном проговорила госпожа Аквитейн.

Бренсис дернулся, пронзенный невольным наслаждением, и закатил глаза. Оправившись, он пробормотал, заикаясь:

– Б-благ-годарю, госпожа.

– Десять дюжин? – спросила царица. – Слишком медленно.

Госпожа Аквитейн кивнула.

– Бренсис, – сказала она, – пора уже рассказать мне, как надевать эти ошейники.

Бренсис закрыл глаза. Тело его снова напряглось, опять содрогнулось, но явно не от блаженства. Он ответил с искаженным лицом, сквозь сцепленные зубы:

– Не. Скажу.

– Бренсис, – упрекнула госпожа Аквитейн, – ты сделаешь себе больно. Расскажи.

Молодой человек стиснул зубы и промолчал. Из ноздри у него вытекла струйка крови.

Долгое мгновение госпожа Аквитейн не шевелилась. Потом выпрямилась и спокойно заключила:

– Хорошо. В другой раз. Пока можешь молчать.

Бренсис захлебнулся воздухом и едва не растекся по земле. Несколько секунд слышались только его облегченные всхлипы.

– К сожалению, – заговорила госпожа Аквитейн, повернувшись к царице, – обычный ошейник, которым я его снабдила, не обладает теми свойствами, которые внес в процесс заковывания он. Я не могу выжать из него этот секрет.

Царица ворда склонила голову к плечу. Из-под капюшона медленно, мягкими волнами стекла волна блестящих черных волос.

– Ты не можешь принудить его надеть такой же ошейник на себя?

Госпожа Аквитейн покачала головой:

– Он уже в ошейнике, повелительница. Эта магия не примет второго. – (Царица склонила голову к другому плечу.) – Другой ошейник на него не подействует, – пояснила госпожа Аквитейн.

Царица медленно прикрыла и открыла глаза. И скользнула взглядом мимо рыдающего Бренсиса.

К Ладье.

– Почему этой было приятно его сопротивление? – спросила царица. – Она скрывала улыбку. Разве это не выражение удовольствия?

– Да. Но улыбка может выражать разные оттенки смыслов, – ответила госпожа Аквитейн. Она тоже смотрела теперь поверх распростертого Бренсиса на лежащую ничком Ладью. – Молодая женщина… Она, возможно, связывает себя с его будущим. Поощряет его к молчанию, чтобы он сохранил больше власти.

Царица ворда обдумала ее ответ и, молча шагнув к Ладье, остановилась над ней:

– Для своей выгоды.

– Верно.

– Личные интересы препятствуют общей цели, – холодно проговорила царица. Затем ее фигура расплылась, и Амара уловила проблеск темного зеленоватого хитина на кончиках бледных пальцев, которыми царица вырвала Ладье половину горла.

У Амары захолонуло сердце от молниеносной жестокости убийства. Она с усилием подавила рвущийся из горла крик и порыв броситься на помощь.

Звук, исторгнутый Ладьей, больше всего походил на влажный сиплый кашель. Рывок перекатил женщину на бок, она слабо забила руками и ногами. Из зияющей раны хлестала кровь.

Царица ворда смотрела на нее не мигая, с легким любопытством на лице.

– Что такое «Маша»? – спросила она.

Госпожа Аквитейн не утратила выражения отстраненного равнодушия. И все же