ей пришлось отвести глаза от умирающей, прежде чем ответить:

– Личное имя. Женское. Возможно, ее сестры или ребенка.

– А, – проговорила царица. – А что такое «графиня Амара»? – Она чуть склонила голову, ее неприятные ячеистые глаза светились отблеском факелов и ламп. – Женщина. Необработанная.

Госпожа Аквитейн рывком развернулась к царице:

– Что?

Царица бесстрастно взглянула на нее:

– Ее разум. Предсмертная волна возбуждения.

Госпожа Аквитейн поспешно приблизилась к Ладье, чуть повернула ее к себе и, узнав, округлила глаза.

– Кровавые во́роны! – рявкнула она Бренсису. – Целительную ванну, живо! – Она сомкнула ладони на разорванном горле Ладьи, сощурилась. – Вы… во́роны, эта рана… – Подняв глаза, она прорычала: – Бренсис!

– Что ты делаешь? – с вежливым интересом осведомилась царица.

– Эта женщина – шпионка Гая Секстуса, – выдавила госпожа Аквитейн. – Возможно, у нее есть сведения о… – Она осеклась, вздрогнула…

– Мертва, – хладнокровно заключила царица. И, как бы поставив точку, подняла ко рту оставшийся в когтях кусок кровавой плоти, откусила немного. Капля еще не остывшей крови упала ей на подбородок, от нее в холодную ночь поднялось тонкое облачко пара.

– Что она думала об Амаре? – спросила госпожа Аквитейн.

– Зачем?

– Это важно, – с бессильной досадой пояснила госпожа Аквитейн.

– Чем?

– Та тоже агент Гая. – Госпожа Аквитейн, пошатываясь, выпрямилась. – Они с Ладьей прежде работали вместе и… – Она вдруг сощурилась. – Должно быть, Амара здесь!

К бессильной ярости и брезгливой жалости, переполнявшим Амару, примешалась вспышка ужаса. Она отбросила эти чувства, чтобы вызвать Цирруса. Заручившись скоростью фурии ветра, она отвела руку и метнула каменный нож в госпожу Аквитейн – оружие разорвало воздух щелчком кнута, но в обостренном фурией восприятии Амары оно плыло с ленивой грацией.

Амара целилась точно. Тяжелый каменный нож ударил прямо в середину груди, во вздрагивающую на ней тварь. Нож, выплавленный фуриями из твердого гранита, быстро затупился бы от ежедневного использования, но для единственной задачи – вскрыть плоть одной жертвы – его хватило. Сама тяжесть камня придала его острию смертоносность стального клинка, тем более при скорости, которую Амара вложила в бросок. Нож проткнул создание ворда, как гнилое яблоко, и прошел дальше, в тело, с влажным хрустом взломав кости и сбив женщину с ног.

Амара заскрипела зубами: план сорвался. Но теперь уж ничего не поделаешь. Бренсис умчался за ванной, скрылся из виду, а госпожа Аквитейн… нет, Инвидия, со злостью поправила себя Амара, ведь она больше не алеранская гражданка, – мигом проникла бы сквозь выставленную Амарой вуаль. Поэтому не успела Инвидия всем телом удариться оземь, как Амара уже рванулась в небо, призывая на помощь Цирруса.

Ноги ее уже на семь футов оторвались от земли, когда на голенищах мягких сапожков сомкнулась каменная хватка. Она в отчаянии приказала Циррусу держать крепче, а сама выхватила из-за пояса стальной кинжал и, повинуясь мгновенному безошибочному инстинкту, извернулась, чтобы метнуть его во врага.

Но как ни стремительно двигалась Амара, царица ворда была быстрее.

Отпустив одну ногу Амары, она заслонилась бледной ладонью. Амара еще успела заметить на ней непросохшую кровь Ладьи, когда острие кинжала вонзилось в самую середину этой ладони.

С тем же успехом можно было метнуть нож в землю.

Не утратив неизменной сосредоточенности, царица повернула руку с торчащим в ней кинжалом так, что рукоять выкрутилась из пальцев Амары. Та, продолжая, хотя и медленно, взлетать, лягнула ногой, но хватка ворда была нечеловечески твердой. Нелюдские глаза заблестели ярче, когда царица, перебирая руками, поползла по Амаре вверх. Острие кинжала, сквозь чужую ладонь втыкаясь в кожу, отзывалось колючей болью.

А потом горло ей сжало железным кольцом, и в глазах потемнело.

Амара дико забилась, но впустую. Видимый мир стянулся в темный тоннель. Стены Цереры помчались ей навстречу, и она в последнем усилии призвала Цирруса, чтобы он разбил их обоих о несокрушимый камень.

И все исчезло.

Глава 37

Захлебнувшись попавшей в нос водой, Амара очнулась. Закашлялась, хотела поднести руку к лицу, но не смогла поднять. У нее болели все мышцы и суставы, страшно хотелось есть. Она пошевелила головой и поняла, что лежит в чем-то жидком и теплом.

Глаза распахнулись сами собой – представились спящие тела в светящейся зелени кроча, судорога прошла по всему телу. Руки напряглись, но остались вытянутыми вдоль тела, и ноги будто слиплись одна с другой. Боль обожгла бицепсы и бедра. Амара соскользнула ниже, так, что теплая жидкость залила лицо.

– …Голову из воды пока не… – выкрикнул женский голос.

И звук как отрезало.

Однако ее сгребли за волосы и потянули вверх, из жидкого тепла.

– Я бы мог предупредить, что она вот-вот очнется, – с обидой произнес мужской голос.

Амара выкашляла воду и полежала, переводя дыхание, измученная и полусонная после исцеления водяной магией. Окинув взглядом свое тело, она обнаружила, что руки притянуты к бокам, а ноги связаны в бедрах и щиколотках. Одежда осталась на ней и, конечно, насквозь промокла.

– С возвращением, графиня, – услышала она голос Инвидии. – Мы было испугались за вас.

Амара тряхнула головой, сморгнула воду и подняла взгляд. Лучше сразу показать им, что не боится, а то холодный ночной воздух вытянет тепло из мокрой одежды, она продрогнет, начнет дрожать. Картина ее стойкости тогда выйдет не слишком убедительной.

Инвидия сидела в вынесенном из какого-то здания кресле. Выглядела она ужасно. Темные круги под глазами, кожа желтее шафрана. Создание ворда пропало с ее груди. Дырки от когтей – как маленькие ротики в бледной коже – сочились темной жидкостью, мало похожей на кровь.

– Инвидия, – заговорила Амара. – Наконец-то наружность совпала с содержанием. Предательство, трусость, мелочность…

Инвидия, не поднимаясь с кресла, медленно извлекла руку из воды целительной ванны. И покачала головой, одним этим движением напомнив Амаре, что та лежит связанная у ее ног. Только одно движение, и она снова застыла, а потом обернулась к царице ворда:

– Ну? Она выжила.

– Да, – сказала царица.

Она вошла в поле зрения Амары – бледные лодыжки и узкие ступни с черно-зелеными ногтями на пальцах изящно переступили по булыжнику и остановились над связанной пленницей. Теперь царица стояла за креслом Инвидии.

Та шевельнулась, прижалась спиной к прямой спинке кресла и ослабевшими пальцами обхватила подлокотники.

– Графиня, – сказала она, – как всегда, поспешна в суждениях.

– Может, вы и правы, – ответила Амара. – Не сомневаюсь, у вас есть самая веская причина пресмыкаться перед врагами Алеры, убивать и порабощать ее граждан. Такая, что всякий разумный человек простит и забудет. Не сомневаюсь.

Инвидия прищурилась:

– Похоже, будто у меня был выбор, графиня?

– Я не вижу на вас ошейника, Инвидия, – сказала Амара. Только теперь та заметила, что Амара