В 1992 году под микроскопы лаборатории принесли новый штамм вируса оспы, разработанный Советским Союзом. Ученые пришли в шок от того, как далеко продвинулся враг. Если вирус пустят в ход, Западу ответить было совершенно нечем. Научную работу усилили, и одним из привлеченных исследователей стал Бёрре Дранге.

Так все и началось. Именно там пастор Дранге и работал до своего увлечения религией, после чего он выкрал биологическое оружие и сбежал. Вот почему напали на Сульру. «Организация» должна была найти его.

Прочтя последний документ, Фредрик опешил. Датирован он был всего несколькими месяцами до смерти отца и, согласно заголовку, описывало ряд приказов, украденных или скопированных из архива на вилле Равнли. Пробежав глазами список, он понял, что это как раз те бумаги, которые он только что прочел. Но текст документа обрывался на середине. В верхнем углу была приклеена записка, в которой сообщалось, что одна страница отсутствует.

Фредрик уставился на ряд блестящих банковских ячеек. Значит, кражу обнаружили. В «Организации» поняли, что это сделал его отец? Поэтому Кен Бейер ушел со службы в посольстве?

Серое небо и противный ветер. Только застегнув молнию доверху, Фредрик заметил работавший вхолостую автомобиль на противоположной от банка стороне улицы. Опущенное стекло в маленькой серой «Хонде» заставило следователя остановиться. Кто же проветривает машину в такую погоду? Сердце забилось быстрее. Сидевший за рулем кого-то ждал? Может, его? Людей на улице не было. Фредрик уже собирался пойти в другую сторону, когда крик заглушил ветер.

— Фредрик!

Он сразу узнал этот голос.

Кафа Икбаль выглянула из окна машины, словно хотела, чтобы Фредрик заметил ее, и снова подняла стекло. Фредрик перешел улицу, захлопнул за собой дверь и почувствовал запах стеклоочистительной жидкости и дешевого шампуня.

— Господи, — вырвалось у него. — Что, черт возьми, происходит? Где ты была?

Она, как обычно, была одета в узкие джинсы, теплую куртку, с привычным узлом волос на голове. И все же что-то в ней изменилось. Появилась какая-то ожесточенность. Блуждающие черные зрачки непрерывно бегали туда-сюда. Кафа попыталась улыбнуться.

— Я залегла на дно. Скрылась, чтобы спасти своего сына.

— Сына? — голос Фредрика прозвучал жестче, чем ему бы хотелось.

— Фредрик, мне нужна помощь. Позволь мне все объяснить. В каком-нибудь месте, где мы сможем поговорить спокойно.

— Поехали в долину в лесу. В Чернобыль.

— Я понимаю, что ты злишься на меня, — тихо сказала она. — И разозлишься еще сильнее, когда я все тебе расскажу.

Она включила передачу, и «Хонда» поехала на полном газу. Кафа рассказала свою историю. О том, как она жила до того, как родила здорового сына в больнице дипломатического анклава в Исламабаде в апреле 2005 года. И о той жизни, которой ей пришлось жить после.

Афганистан — страна борозд. Словно сами боги сеяли поле, но были не в силах сделать его плодородным, и потому оставили каменистые долины и внушительные горные вершины людям. Такой пейзаж породил дома, дороги, деревни на их пути. Грубые, скудные, угловатые и шероховатые. Даже плывущие по небу облака были порваны на полосы. Ну и люди. Нигде больше Кафа не видела такое количество молодых с грустными старческими глазами. Нигде больше не видела такого множества морщин на лицах, у кого-то — от улыбки, а у большинства — от горя. Никогда не думала так много о том, как бы ей жилось здесь, если бы ее родители не уехали в Норвегию, а остались жизнь на границе Пакистана с Афганистаном.

Первая группа норвежских солдат прибыли в завоеванную столицу Афганистана, Кабул, в 2003-м. Одной из них была полковник Икбаль. Она говорила на пушту, урду и арабском, и это высоко ценилось ее начальством. Она могла одеться в бурку и слиться с толпой местного населения.

Вскоре она стала не только солдатом, но и переводчиком, работая и в поле, и на беседах властей и с информаторами. Однажды холодным зимним днем Кафу вызвали на огражденную часть базы. У охраняемой палатки ее встретил командир роты и мужчина в штатском. Начальник представил его как разведчика, сам мужчина и не собирался представляться.

Кафе сообщили, что ее отпускают с обычной службы, после чего начальник отдал ей честь и ушел.

— Я все еще помню агрессивный взгляд того агента разведки. Как он оценивал меня, — сказала Кафа. — Словно преданность можно определить по какой-нибудь части тела.

Фредрик с Кафой ехали по кольцевой по направлению в область, и он тоже смотрел на Кафу. Можно ли по глазам понять, стоит ли ей доверять? Он в этом сомневался. Кафа застывшим взглядом смотрела на стального цвета горизонт.

Тот агент сообщил, что несколько дней назад один из военных патрульных обнаружил секретное место Талибана. Они назвали эту находку переломным моментов в игре…

— Потом агент упомянул одного из лидеров Талибана — коменданта Камала… хотя в общем его имя никакой роли здесь не играет. Агент спросил, что я знаю об этом человеке. Я ничего особо не знала, кроме того что он известен своей жестокостью. Беспощаден к своим врагам, неважно, мусульмане они или христиане, афганцы или американцы. Затем разведчик подвел меня к палатке, сообщив, что сидящий там человек — личный врач коменданта.

Врач сидел за пустым столом. В углу горела электрическая печка, в палатке стояла страшная жара, но худенький мужчина был одет в пуховик поверх камзола. На его запястьях виднелись следы от скотча. На нем были современные квадратные очки, темные волосы аккуратно расчесаны, а черная борода выглядела ухоженной. Ему чуть за тридцать, подумала Кафа, и позже оказалось, что она была права.

— Врач не разрешал допрашивать себя афганским переводчикам. Он им не доверял. Поэтому выбрали меня. Я должна была докладывать напрямую агенту разведки, и только ему.

Надир Ша был родом из Йемена. Но воевал он за афганскую Муджахедин — именно там он вырос. Медицине он обучился в Исламабаде, в Пакистане. В то время ультраконсервативные фундаменталисты установили в Афганистане нечто похожее на мир, после десяти лет гражданской войны. Талибан объявил, что производство опиума, как и многое другое, в исламе не поощрялось, что в голове молодого студента прозвучало обнадеживающе. Он сам видел последствия избавления бедного населения от героина. Закончив учебу, он решил вернуться в Афганистан и принять участие в восстановлении страны. Образованный молодой человек быстро вошел в круг доверия одного из комендантов Талибана.

Потом наступило 11 сентября 2001-го. Террористическая атака на башни-близнецы в Нью-Йорке. И Талибан, который позволил террористам из Аль-Каиды использовать Афганистан как базу, отстранили от власти. Страну опять бросили на амбразуру новой войны. На этот раз против мощной американской военной машины.

— Он сказал, что потерял все уважение к Талибану и понял, что они ничем не лучше предыдущих оккупантов, грабящих страну. Теперь, чтобы финансировать войну, опиум выращивал Талибан. Теперь война не щадила ни женщин, ни детей, подвергая их ужасным страданиям… Но ослабить власть коменданта Талибана гарантированно означало смерть. Поэтому в обмен на сведения врач потребовал защиту, новую жизнь и новое имя.