Надо идти...

Майор заколотил рукояткой пистолета, изрыгая проклятия – по люку механика водителя, опасаясь, что Бехрузи сошел с ума. Почти сразу люк откинулся в сторону...

– Надо уходить! Пошли!

– Надо забрать Ахмада! Мы не можем оставить его здесь!

– Он мертв! Пошли!

– Нет! Я должен спасти сына! Оставь меня и уходи!

– Аллах Акбар!

Револьвер в руке майора плюнул огнем – и в середине лба подполковника Бехрузи появилась черная, потекшая красным точка. Подполковник повалился на сына, пережив его не больше, чем на пять минут.

Аллах с тобой, брат...

Читать молитву было некогда, майор соскочил с брони, и раненая нога предательски подвернулась, в глазах потемнело от боли, он покатился вниз по насыпи, в грязную канаву. По указанию шахиншаха весь Тегеран в нескольких направлениях напрямик пересекали построенные на насыпях огромные, бессветофорные автострады, это позволяло передвигаться по Тегерану быстрее, чем по любому другому городу мира. Вот как раз под такой автострадой и лежал, приходя в себя, майор.

Вставай! Вставай, во имя Аллаха!

Под руку попалась какая-то палка, опираясь на нее, он тяжело поднялся – палка в правой руке, револьвер он перехватил левой и опустил в карман. Надо только дойти вон туда... и все, и он уйдет, смешается с толпой... братья найдут и укроют его.

В последний миг своей жизни майор Мухаммед Техрани обернулся, как будто кто-то подсказал ему: обернись! Солнце было у него за спиной, но он воспаленными, уставшими глазами все же разглядел одинокого стрелка на автостраде, целящегося в него из автомата.

Но это же хорошо! Он выполнил то, что должен был, и попытка спастись – не более чем проявление слабости! Придет время – и имя шахида Мухаммеда Техрани будут знать все, кто придет в медресе, чтобы познать Аллаха и слово его! Они будут помнить его – как праведника, отдавшего свою жизнь за то, чтобы правоверные больше не жили в угнетении и рассеянии. Ведь Махди грядет, и он, ничтожнейший из ничтожных, один из многих, кто вымостит дорогу для пришествия его. Аллах Акбар! Махди Рахбар!

– Да-да-да! – подтверждающее простучала короткая автоматная очередь, и раскинув руки, как птица, майор Мухаммед Техрани стремительно полетел навстречу сияющему в небе солнечному диску.

Поросшая высокой, некошеной травой заброшенная сельская дорога уходила куда-то вдаль, к лесу, чуть в стороне сохранился столб от дорожного указателя, но самого дорожного указателя не было. Только в Европе даже на сельских дорогах есть дорожные указатели, в России не дождешься и на основных.

Небольшой травяной холмик по левую сторону дороги начал шевелиться...

– Пошли!

Поручик Комаровский и сотник Велехов остались одни. Только так можно было быть уверенным, что, по крайней мере, либо в одной группе, либо в другой предателя нет. Та группа, в которой предатель, будет принесена в жертву, хотя и необязательно. Скоро, совсем скоро начнется общее наступление, и тогда кто предатель, а кто нет – значения иметь не будет. Когда говорят пушки – предательство девальвируется...

Высохшая от жаркого лета трава неприятно хрустела под ногами...

Перебежками они добежали до какого-то сарайчика – в таких обычно хранят крестьянский инструмент. Залегли слева.

– Впереди! Трое и собака! Триста метров! Справишься? – зашептал сотник.

– Да. – Граф Ежи поднял автомат.

– Не сейчас. Жди, я подберусь поближе. Сделаем вместе.

– Когда?

– Делай, как я начну. Начинай с последнего. Я – с первого.

– Понял...

Сотник змеей скользнул вперед...

У казаков не было бесшумного оружия, ни единого ствола – и это тоже стало проблемой, ножами много не навоюешь, это тебе не тридцатые. Граф Ежи отдал сотнику бесшумный пистолет-пулемет, сам остался со снайперской винтовкой, у которой тоже был глушитель. На двоих бесшумного оружия вполне достаточно, хотя граф еще раз вспомнил о брошенном «Скорпионе» – вот бы сейчас пригодился...

Похоже, что это был патруль. Он впервые видел патрулирование местности повстанцами, видимо, здесь находилось что-то важное для них, если они применяли патрулирование местности. Три человека, одетые в форму с какими-то странными, наверняка самодельными знаками различия и красно-белыми повязками, спокойно шли по дороге, на поводке у одного из них трусила, высунув от жары язык, немецкая овчарка. Граф Ежи где-то слышал, что в жару собаки частично теряют чутье...

Началось неожиданно – собака вдруг оживилась, рванула поводок. Перекрестье прицела было на последнем из патрульных – каком-то деревенском увальне, он даже не смотрел по сторонам, а автомат нес так, как люди носят охотничью двухстволку. Убивать его было преступлением, но еще большим преступлением было бы не выстрелить, предать того, кто с тобой в одном строю. Поэтому граф Ежи выстрелил, пуля достигла здоровяка меньше чем через секунду и опрокинула его, так и не понявшего, что происходит, в сухую пыль сельской дороги. Изображение в прицеле на мгновение смазалось, а когда восстановилось – лежали уже все. Противно, громко взвизгнула собака – и замолкла...

Все.

Какое-то время оба они – и сотник, и поручик – находились на своих местах, ожидая тревоги, граф Ежи попытался «прощупать» через прицел деревню, предположив, что там может быть снайпер, или пулеметчик, или просто наблюдатель, способный поднять тревогу. Но ничего этого не было – только безоружные гражданские... а, нет. Похоже, в костеле, на колокольне кто-то все же есть. И не просто так там сидит...

Решившись, граф Ежи пополз вперед, за ремень подтягивая винтовку за собой. Ему было противно от того, что он сделал, но иного выхода не было.

Сотник уже успел стащить всех троих и собаку с дороги и даже припорошить пылью кровь. Оружия у него не было – у казаков, которых он встретил, вообще не хватало оружия, и свой автомат Велехов, уходя, отдал в ту группу, будто что-то предчувствуя. А сейчас они разжились гранатами и отличным австро-венгерским пулеметом фирмы Штайр, полупластиковым, с длинным, тяжелым стволом и оптическим прицелом, позволяющим использовать его как снайперскую винтовку. Гранат было много, а в их ситуации гранаты были даже нужнее стрелкового оружия. Пулемет сотник забросил за спину, и они продолжили путь к деревне...

Залегли у самых огородов. Граф Ежи, как менее опытный, остался на месте, сотник пополз вперед. Было непонятно, какое количество сил противника находится в деревне, они не смогли увидеть ни технику, ни людей, кроме того непонятного наблюдателя на звоннице костела, которого заметил граф Ежи.

Сотник вернулся нескоро...

– В доме четверо... Похоже, не местные...

– Откуда знаешь?