– И она есть? – спросил Проценко.

– Нет, – выговорила Кристина печально. – Ощущение в точности то же самое.

В подушечках пальцев Светланы закололо – сенсоры погрузили микроскопические усики-контакты в кожу. Барсегян провела пальцами по грубой ткани брюк и ощутила волокнистую структуру так, будто перчатки отсутствовали вовсе.

Затем Света подошла к кубу, протянула руку. Какой он холодный, твердый, немой. И старый. Удивительно древний, будто ожидал целую вечность возможности контакта с человеком. Куб повернулся, пальцы приподнялись над острой гранью. Интересно, кто же поместил артефакт на орбиту вокруг Януса? Наверное, все сейчас ломают голову над тем, для чего именно предназначен этот куб, какое он несет послание.

Куб развернулся следующей гранью. На Свете была лишь одна перчатка. Барсегян оглянулась и увидела, что вся троица исследователей увлеченно глядит на экран флекси, не обращая внимания на главу колонии. Повернувшись так, чтобы они не видели жеста, Света вытянула руку, желая дотронуться до гравировки незащищенной рукой.

– Светлана, думаю, тебе нужно это видеть, – позвала Надис.

Та отвернулась от артефакта и быстро сдернула перчатку. Пусть никто не заметит, что надета была лишь одна.

– Что такое? – проговорила Света с деланым простодушием.

– Дверь. Она закрывается.

Речь шла о двери в конце трубы, в двух световых минутах.

– Я и не знала, что она была открыта.

– И мы не знали, – ответила Надис. – Наверное, дверь открылась после потери второго флаера, но перед тем, как мы вывели наружу стационарную камеру.

– Мне это не нравится.

– Тогда следующая новость тебе понравится еще меньше: что-то прошло через дверь.

Поддырье было размытым рубиновым пятнышком в двадцати километрах под ногами. Через камеру на шлеме при максимальном увеличении Светлана едва различала человеческие фигуры, трактора, временные купола маленького поселения. Если подумать, там, внизу, ничуть не безопаснее, чем наверху, но на мгновение Светлане захотелось отдать что угодно, лишь бы не стоять на другой стороне «железного неба».

Интересно, как там напарник? К чужому кораблю пошла не она. С ней был Шроуп.

«Назначьте меня вашим послом», – так он сказал когда-то.

Теперь он ничем не выдал страха или колебания. Но не пожалел ли он уже о сказанном?

В шлеме зажужжал голос Перри:

– Эй, ребята и девчата, поговорите с нами. Мы нервничаем, когда не слышим ничего.

– Мы все еще здесь, – успокоила его Светлана.

– Никаких неприятных ощущений?

Светлана глянула на Шроупа, тот качнул головой.

– С нами обоими все нормально. Тут почти так же, как и у вас внизу. – Она рискнула глянуть на отдаленные контуры нового «неба», нутро огромной шахты, где остановился Янус. – Только чувствуешь себя… беззащитней, что ли. Более открытой. Думаю, вряд ли вы представляете, насколько тесно и страшно у вас внизу.

– Райан подтверждает, что с вами обоими все в порядке. Но тебе не мешало бы дышать поспокойней.

– Я запыхалась, идя на липучках. Совсем не в форме.

– Мы тебе прощаем скверную физподготовку. Можешь сделать нам одолжение? Покажи окрестности.

Она отцепила камеру от шлема и повела медленно, передавая для Перри круговую панораму, не останавливаясь особо на спиканском корабле. В глубине души Света надеялась, что он сам по себе исчезнет, будто психическое отклонение, какое условились не упоминать.

– Ну и как?

– Мы временами теряем часть передачи, но в целом картинка очень неплохая.

– Эх, может, и стоило взять с собой усилитель…

– Не-а. Приближаться должны либо люди, либо что-то очевидно являющееся их инструментом.

Света кивнула. Разумно, конечно. Этот вопрос обсуждался уже много раз. Да, при контакте следует минимизировать присутствие машин. Но обычный усилитель сигнала, микрофон у губ дал бы ей почувствовать себя чуть ближе к людям внизу.

После приземления корабль чужаков выдвинул то, что могло быть лишь пандусом. Колонисты надеялись отправить для начала на разведку роботов, но при любой попытке флаера либо трехногой машины приблизиться к чужому кораблю тот втягивал пандус.

А люди подошли к нему ближе машин, и пандус оставался на месте. Надо думать, корабль распознал в них защищенных скафандрами разумных существ, а не механизмы.

– Крэйг, у тебя с камеры идет шум, – сообщил Перри. – Не мог бы ты встряхнуть ее?

– Секунду…

Светлана увидела, как Шроуп стукнул кулаком в бок своего оранжевого шлема.

Временами умелый толчок мог разделить слившиеся слои в гелевой массе активной среды, работающей на реакции Белоусова – Жаботинского, позволяя восстановить ее нормальное течение. Да, у Вана получалось уже многое, но процессоры на реакции Белоусова-Жаботинского еще оставались чересчур сложными для наноплавилен.

– Лучше? – спросил Шроуп.

– Терпимо. По крайней мере, аудио нормальное. Крэйг, ты еще пылаешь желанием лезть туда?

– Хм, я бы не сказал о своем состоянии «пылать желанием».

– Еще не поздно повернуть.

Она заметила его скептический взгляд за стеклом шлема.

– Светлана, кто-то из нас должен сделать это. Так почему не я?

– Ты ничего нам не должен.

– Нет, – ответил он так тихо, что его голос едва различался в наушниках. – Но я должен кое-что самому себе.

Света лишь коротко кивнула в ответ.

– Нам пора, – сообщила она мужу. – Корабль приблизительно в клике от нас. Самое большее через двадцать минут будем там.

– Двигаемся медленно, аккуратно, – предупредил Перри. – Каждые двадцать шагов останавливайтесь, направив камеры на корабль. Мы проанализируем ситуацию, сообщим – и лишь потом двигайтесь дальше. Если вдруг нам не понравится хоть что-то – немедленно отступаем. Понятно?

– Понятно.

– Никаких споров, никакого героизма. Усвоили?

– Абсолютно, – подтвердила Светлана. – У нас тут зона, свободная от героизма.

Они пошли. После каждых двадцати неуклюжих шагов на гекофлексе пара останавливалась, позволяя Перри и группе по контакту хорошенько рассмотреть приземистый корабль пришельцев.

Он лежал на внешней поверхности «железного неба», словно канделябр, упавший с потолка и умудрившийся не разлететься вдребезги. Покоился на дюжине изогнутых ног, искривлявшихся внизу так, чтобы обеспечить параллельный контакт плоскостей с поверхностью. Вверху подставки утончались, загибались почти горизонтально. Одна отличалась от остальных: лежала плоско на «небе», вытянувшись, и оконечность указывала на дыру в оболочке Януса. Была эта нога ровная, лишь по краям вздымались два выступа. Если раньше у Светы и были сомнения, то по мере приближения они исчезли полностью: это именно пандус, очевидное приглашение войти.