расчету. Бывало конечно и что-то вовсе экзотическое, начиная от роковой случайности и заканчивая фатальной ошибкой. Но сегодняшнее убийство претендента на престол не было случайностью или ошибкой. Холодный расчет и бездушное планирование направляли того, чье лицо скрывала маска.

Где-то там, двумя этажами выше, от недоброго предчувствия содрогнулся Каламадж. Он не мог понять, что послужило причиной внезапно выступившей на лбу испарины, как и холодку, пробежавшему по спине. Вьющийся подле Гедройц, заметив смятение главы едва смог сдержать зловещую ухмылку — сегодня все прошло в точности так как он и планировал.

Глава 10. Слабость рода человеческого

Покинувший зловещую деревню туман оставил за собой горы звериных трупов, устлавших собою не только половицы полуразрушенного здания, но и обширную территорию вокруг. Смрад исходящий от мертвечины сложно было описать словами. Если в разгаре боя, находясь в необычайно стрессовой ситуации его еще можно было игнорировать, то теперь, когда адреналин более не бурлил в крови, выносить гнилостно-сладковатые нотки стало совершенно невозможно. Укутав нос и рот тканью, гвардейцы едва сдерживали рвотные позывы, разгребая трупные завалы с целью изъятия своего добра, что было буквально погребено под слоем наконец-то упокоившихся незваных гостей. Пропитавшаяся трупными соками одежда вызывала резь в глазах своим незабываемым ароматом. Путники полоскали свои вещи в реке, надеясь хоть немного приглушить запах, и некоторые даже добивались в этом определенных успехов. Благодаря знаниям одного из гвардейцев, из связок сушившейся в доме травы удалось выудить хорошо мылящееся растение. Кажется, на этот раз вещи были спасены.

По окончанию боя, Верго лично осматривал каждого члена команды, обрабатывая даже самые незначительные ранения. Когда ты имеешь дело с трупами, даже небольшая царапина может привести к печальному финалу. Трупный яд необычайно опасен.

Теперь к множественным воспалениям, мозолям, ушибам и укусам насекомых прибавились следы от зубов, когтей и острых обломков костей мертвечины. Пускай не иначе как чудом среди наемников не оказалось серьезно раненных, выглядели эти измызганные и искусанные бедолаги весьма жалко. Погибших не было, но двоица, отлучившаяся по приказу Остина за водой, бесследно пропала — тяжкая утрата и сильный удар по боевому духу команды. Следов их тел так и не было обнаружено, они как в воду канули. Наемники заглядывали в колодец, бросая туда камни и по-дикарски аукая, но лишь глухое эхо отвечало им.

Перевязанные первыми же попавшимися под руки лоскутами ткани, охающие и ахающие бойцы старались лишний раз не приближаться к злосчастному дому с которого все это началось. Верго не мог их в этом винить. Хоть выживших и можно было назвать условно невредимыми (царапины и ссадины не в счет), но вот сказать подобное о их психическом состоянии было никак нельзя. Для большинства, произошедшее стало если не умопомрачительным кошмаром, то настоящим испытанием воли и духа. Руки отдыхающих бойцов едва заметно тряслись, своей дрожью чем-то напоминая старческий тремор, а те немногие изнуренные гвардейцы что таки умудрились заснуть, содрогались и едва заметно всхлипывали во сне. Не было и единого человека из группы, для которого произошедшее прошло бы бесследно.

Теперь, при свете солнца можно было наконец более детально осмотреть громадных созданий, что ранее ломились в дом, сокрушая стены. Умолкшие навеки гиганты мутно-зелеными холмами возвышались на фоне раскиданной тут и там мертвечины. Их запутанная мясная структура и величественный размер при свете солнца вызывали скорее недоумение, — не было ясно как настолько непропорциональные создания вообще могли удерживать равновесие и худо-бедно передвигаться. Громадины по своей сути были огромным конструктором, ассорти из крупных мертвых тварей. Рога, копыта, зубы, когти и даже надломанные кости — все в них служило своеобразным оружием. Поблекшие глаза и очертания морд животных тонули в жутком месиве. Смотреть на такое дольше нескольких минут определенно было вредно для психического здоровья, к такому выводу можно было прийти уже на второй минуте их осмотра. Слишком уж они были инородны и омерзительны человеческому глазу.

Верго также не забыл уделить внимание навеки застывшему в неловкой позе Раусу, а точнее его передней части тела что находилась несколько ниже груди. Предсказатель с долей праздного любопытства и немалой толикой отвращения разглядывал упитанную личинку, слегка вываливающуюся из распростертого на земле тела. Но не сам змеевик был интересен предсказателю (хоть его размеры и были по-настоящему беспрецедентны), и даже не то, как Раус мог ходить и говорить с этой штукой, покоившейся на месте его желудочно-кишечного тракта. Заинтересовали предсказателя мелкие символы, что тонкой вязью покрывали упитанную личинку. Они были словно выжжены на ее поверхности.

Верго определенно видел такие знаки и ранее, вот только где? Чем дольше он их рассматривал, тем более знакомыми они ему казались. Словно когда-то, быть может даже в прошлой жизни, он уже видел их, и даже более того — они намертво запечатлелись в его воспоминаниях, будучи связанными с чем-то важным. Но с чем же?

— Такое и в мыслях вообразить сложно! А тут оно вот так вот просто лежит перед тобою. Не знаю, что породило эти… создания, но это точно не божьи твари, — плавно, с расстановкой и долей трепета в голосе проговорил подошедший сзади Голдберг. — Пойдемте отсюда, вы уже и так обеспечили свои кошмары сюжетами на несколько лет вперед. Не стоит это усугублять.

Когда даже Барон, любитель мерзких подробностей и жутких историй, предлагает убраться от необычной диковинки подальше — тут ты понимаешь, что наткнулся на нечто поистине омерзительное человеческой природе. Отходя в сторону, Голдберг старался лишний раз не задевать взглядом хрустящие под ногами тушки, в том направлении где возлегали павшие гиганты он и вовсе предпочитал не смотреть.

Верго привстал над телом Рауса, отряхивая колени, после чего принялся массировать гудящие виски. Две поочередно принятые дозы наркотика, так еще и столько невыносимых видений со зверскими концовками — предсказатель был на пределе своих возможностей. От перенапряжения вместе с висками начала гудеть и вся голова, постепенно превращаясь в единый сгусток боли. Трупная вонь лишь усугубляла положение, вызывая у мужчины сначала слабую, а после и вовсе нешуточную тошноту, неприятно поднимающую горький комок прямо к горлу.

Больших усилий предсказателю стоило отдалится от гор тел не потеряв сознание по дороге. Он тяжело облокотился о покосившийся забор и старательно вдохнул полной грудью, изгоняя из легких последние следы зловоний. Ему стало немного легче.

Одно из неприятнейших последствий настойки — сильная светочувствительность, проявляется, когда действие наркотика подходило к концу. Предсказателю все время хотелось закрыть глаза, но прикрытые веки приносили только еще больше страданий, ведь во тьме мужчину начинало сильно