– Пошел прочь от меня! – огрызнулся я, сжимая в руке пакет с деньгами.

Из незадачливой камеры наблюдения сыпались искры. Собственно, они в основном и освещали помещение. Даже если бы тварь и обладала материальным телом, ей не составило бы труда спрятаться в глубоких тенях между рядами стеллажей. Я, во всяком случае, не видел ее нигде.

Поэтому я испытал немалое потрясение, когда что-то ухватило меня за шиворот и без особых усилий швырнуло в прилавок с пончиками и всякой выпечкой.

Я пробил его насквозь и врезался в стоявший за ним стеллаж. Это оказалось больнее, чем я мог себе представить. Годы спустя я бы расценил это как боль средней интенсивности, но тогда она показалась мне чудовищной. В нос ударил запах сахарной пудры и шоколада. Полагаю, я весь превратился в один большой пончик с толстым слоем глазури и сахарной посыпки. От этих запахов в желудке заурчало – достаточно громко, чтобы это было слышно сквозь грохот сыпавшихся с полок предметов.

Я же сказал. Шестнадцать лет.

– Надо же, сколь бесполезная плоть служит тебе оболочкой, – произнес голос, ничуть не запыхавшийся от усилий. – Она абсолютно лишена логики и все же удерживает тебя воедино. Все твое существование – это цепь противоречий. Однако есть и нечто, в чем ты можешь не сомневаться, смертное дитя: на этот раз тебе не убежать.

Черта с два! Бег всегда помогал мне, и я не видел причины, по которой мне стоило бы менять политику. Шатаясь, я поднялся на ноги и бросился вглубь магазина, подальше от предполагаемого направления движения нападавшего. Я обогнул ряд полок с продуктами и, задыхаясь, привалился спиной к его торцу.

Что-то жесткое, горячее и скользкое обвилось вокруг моей шеи – что-то, более всего напоминавшее змею и силой не уступавшее крупной анаконде. Это «что-то» дернуло меня вверх, оторвав от пола, и швырнуло куда-то в сторону.

Я вдруг испытал острое сочувствие к Джерри, попавшему в мощные лапы к огромному невидимому Тому, вознамерившемуся повеселиться.

– Тебе не убежать от того, кто всегда у тебя за спиной, – произнес голос.

Я болезненно приземлился на пятую точку и пополз на четвереньках к другому ряду стеллажей… только для того, чтобы невидимая сила нанесла новый удар: словно чья-то исполинская нога с размаху презрительно врезала мне под зад. Удар швырнул меня вперед, прямо в стеклянную дверь холодильника с напитками.

Я отлетел от нее, рухнул на пол и некоторое время лежал оглушенный, тупо глядя на трещины, оставленные на стекле моей головой.

– Никто не придет к тебе на помощь.

Я сделал попытку отползти дальше. Мне удалось добраться до следующего холодильника, но тут новый удар, пришедшийся мне по ребрам, швырнул меня в новую стеклянную дверь. На сей раз я врезался в нее плечом – стекло выдержало и не треснуло, зато я почувствовал, как что-то хрустнуло внутри меня, и рука буквально онемела от боли.

Невидимая потусторонняя тварь, кажется, подошла ближе. Ее голос понизился до бархатного удовлетворенного шепота:

– Дитя звезд. Нынче ночью я тебя уничтожу.

В голове, казалось, не осталось ничего, кроме страха и боли. Я ощущал приближение твари – со спины… всегда за спиной, вдруг понял я, всегда с той стороны, где я слабее, уязвимее. Вот где положено всегда находиться этой гадине.

Мне надо было двигаться. Сделать хоть что-то. Однако страх сковывал руки и ноги, словно к ним подвесили свинцовые гири, лишал меня сил, превращая мышцы в кисель, а мысли – в белый шум. Я хотел бежать, но все, на что меня хватало, – это медленно ползти вдоль ряда с напитками.

– Жалкое зрелище, – произнес Тот, Кто Идет Следом. С каждым словом он оказывался все ближе. – Беспомощное, хнычущее создание. Бесполезное.

Ужас.

Я не мог думать.

Я умру.

Я умру.

И тут мой голос сам собой изобразил – чертовски правдоподобно – Малютку Германа из мультика про кролика Роджера:

– Насчет тебя я знаю. А что я?

Тот, Кто Идет Следом, застыл как вкопанный. На какое-то мгновение в его неотвратимом присутствии промелькнула неуверенность.

– Что? – спросил он.

– Ха-ха! – продолжал я все тем же голосом, подогревая игру своим страхом.

В голове вдруг вспыхнула мысль: «Возможно, я не могу помешать этой гадине держаться у меня за спиной. Но я могу выбирать, куда повернуть».

Я с трудом поднялся на ноги и двинулся вдоль по проходу, делая с каждым шагом оборот вокруг своей оси на манер дервиша. И все это время не прекращал своего дурацкого мультяшного смеха. Если подумать, этот голос Малютки Германа был самым зловещим из всего, что я слышал в ту ночь.

Я толкнул входную дверь бедром и, не прекращая вращаться, вывалился на улицу, на парковку. Только тут до меня дошло, что в моем плане бегства недостает существенной детали: второй части. Как-то не успел я задуматься над тем, что будет после того, как я выберусь из магазина.

Эту задачу я выполнил. Что дальше?

Стоянка сплошь погрузилась в темноту. Ближайшие фонари горели в сотне ярдов от нее, и свет их казался слабее, более оранжевым, чем полагалось. В воздухе висело какое-то душное напряжение, а еще – слабый запах тлена и смерти. Может быть, это натворила потусторонняя тварь? Не это ли она имела в виду, когда говорила, что нас никто не потревожит?

Стэн обнаружился на парковке между двумя заправочными колонками. Вид у него был как у человека, пытавшегося бежать в замедленном воспроизведении. Руки двигались томительно медленно; ноги, согнутые как при беге, перемещались со скоростью ленивого ходока, словно бежал он в густом киселе. Он оглядывался через плечо на меня, и лицо его, перекошенное от ужаса, казалось в причудливых тенях от далеких фонарей жуткой застывшей маской.

Повинуясь чистому инстинкту, я бросился к нему. Самому примитивному, стадному инстинкту, исходящему из предположения, согласно которому чем нас больше, тем безопаснее. Мои ноги отталкивались от асфальта в нормальном темпе, и глаза Стэна медленно округлились при виде меня с почти комичным потрясением.

– Это все, на что ты способен? – послышался голос, исходивший из ниоткуда и отовсюду разом. – Так ты один из них? Один из тех, что заполонили собой землю? – Исходная точка у голоса все-таки обозначилась, и я вдруг ощутил у себя на затылке обжигающе горячее, зловонное дыхание. – От ученика Дю Морне я ожидал большего.

Я резко повернулся, выставив перед собой руки в защитном жесте. Я успел разглядеть все, отраженное в больших витринах магазина.

Тот, Кто Идет Следом,