Между тем рабочие добрались до груды алюминия. Над землей воздвиглась сверкающая секция, определенно часть какой-то стены. Капитан стоял рядом, что-то объясняя рабочим.

— Так вот, мадемуазель, я попросил его сказать что-нибудь на родном языке. Инопланетянин, весьма смутившись, не без труда выговорил несколько фраз, а потом признался, что он жил на побережье какого-то Южного океана в поселении, представьте себе, последователей Фомы Кампанеллы. Там государственный язык учат факультативно, а между собой изъясняются на кухонной позднесредневековой латыни. Не смешно ли? Вы, мадемуазель, придумаете, уверен, нечто куда более достоверное.

Писательница не нашлась, что ответить, а бывший учитель прикинул, что такого скептика прислали сюда наверняка не случайно. Нет инопланетян, нет, и быть не может! Что подумают, слыша такое чуть ли не каждый день? «Волки! Волки!» — сказка на все времена.

* * *

— Падай, Леконт, полежим рядом, как почтенные супруги. Король Генрих Наваррский тоже не был, как говорили, лесорубом, зато общаться с ним на отвлеченные темы — одно удовольствие.

Бывший учитель последовал совету. Устроившись рядом с Мари-Жаклин, он безошибочно нащупал ее ухо…

— Ай!.. Ладно, ладно, я тоже соскучилась. Погоди, выскажусь, а то забуду. Пока ты пытался остановить великий исход из славного города Клошмерля, я наблюдала за вояками и, знаешь, что представляла? Допустим, я не озабоченная скукой и отсутствием мускулистого итальянца рядом разведенная дама, а шпионка.

— Почему именно итальянца? — удивился он, пододвигаясь ближе.

— О-о, тебе этого не понять, но если захочешь потом объясню… Так вот, что я, шпионка, увижу? В замке Этлан творятся всякие глупости, много глупостей, но одновременно объект существует и действует. Он растет! И правительство относится к нему очень серьезно.

Анри Леконт вспомнил Филиппа Биго-второго. Если уж о таком подумали! Действительно не шутят.

— А еще Речная Анна и то, что там скрывают. Резиденту я доложу, что объект настоящий, на нем и в самом деле, прячут нечто секретное, а бывший преподаватель лицея, его дядя и пропавшие военные — часть операции прикрытия.

Анри Леконт вспомнил этнографа-скептика. И этого посчитать можно.

— Все! Дверь я заперла, шторы задернула… Хочешь признаюсь? Обожаю скарфинг! Знаешь, что это такое? Странно… Когда ты тогда начал меня душить, я думала, ты догадался…

* * *

Они с Сержем Бродски беседовали о страшном злодее Жюдексе, и редактор внезапно предложил сделать ход конем, причем беспроигрышный. Пусть маньяк будет женщиной!

На стол упал сборник американских комиксов. Яркая обложка, дама в черном обтягивающем трико с хлыстом в руках на кроваво-красном фоне.

Леконт моргнул изумленно, Бродски же, почуяв слабину, устремился в атаку. Оказывается, флики прорабатывали и эту версию, ведь убивают мужчин, причем богатых и привлекательных. Проанализировав все эпизоды, эксперты пришли к выводу, что и такое возможно, однако мадемуазель Жюдекс должна быть высокого роста, плечистой, мускулистой и физически очень сильной.

Анри Леконт, поглядев на обложку, усомнился. Многим ли читателям будет по нраву такая героиня? Бродский принялся чесать затылок.

— Великий фюрер германской нации Адольф Гитлер накануне очередной славной годовщины нашей революции принял мудрое решение — возложить не себя обязанности рейхсфюрера СС…

Старые ветхие сараи, крытые давно уже сгнившим тесом, за ними мрачный силуэт мельницы, потерявшей крылья. Заброшенный хутор, в котором найдешь разве что заблудившуюся ворону, а вокруг все те же черные поля, среди комьев земли желтая старая солома.

Штабные чуть в стороне, в центре двора Отто Олендорф в расстегнутой шинели. Мятая фуражка сбита на затылок, ботинки в грязи. И Гиммлер здесь, возле ворот, у своего вездехода.

— …Наша преданность фюреру безгранична! Зиг хайль! Зиг…

— Хайль… Зиг… Зиг хайль…

Строй, неровный, не по росту, отвечал вразнобой, без малейшей охоты. Новость уже все знали.

Доктор Иоганн Фест даже не попытался сделать вид, что кричит вместе со всеми. Гори оно все синим пламенем вместе с рейхсфюрером!

— …Тем не менее, верный соратник фюрера Генрих Луитпольд Гиммлер остается высшим офицером СС, а также рейхсляйтером НСДАП. Его защита — наш священный долг…

Бывший унтер-офицер понял, что пост заместителя министра внутренних дел Гиммлер тоже потерял, иначе бы Олендорф непременно упомянул об этом. Кому теперь станут подчиняться мобилизованные шуцманы?

— Трудности, которые мы переживаем, временные. Очень скоро мы доставим рейхсфю… рейхсляйтера Генриха Гиммлера в его новую резиденцию. Всех вас наградят, наиболее отличившихся повысят в должности и звании. Соблюдайте дисциплину, выполняйте приказы вышестоящих офицеров, проявляйте бдительность. Победа близка! Зиг…

— Хайль… хайль… хайль…

На этот раз никто не стал стараться. Над брошенным хутором словно пронесся лай голодной собачьей стаи. Полицейские, как и все прочие, явно надеялись, что уж теперь их точно отпустят по домам.

Доктор Иоганн Фест так не думал. Гиммлеру по-прежнему нужен живой щит.

— По машинам!

Команду встретили недовольным гулом. Не только не покормили, но даже перекурить не позволили! Штабные забегали, толстяк-штандартенфюрер принялся уверять, что уже через час они подъедут к воинской части, где ждет обед. И сигареты будут, и шнапс. Слова пропадали впустую, никто не верил, на грузовики оглядывались с явным отвращением. В кузов никто не полез, курили, негромко переговаривались.

Бывший унтер-офицер и сам отошел в сторону, чтобы спокойно подымить. Запас, сделанный в казармах Лейбштандарта, подходил к концу. Последняя пачка и та на половине. Щелкнул зажигалкой, затянулся горьким дымом… Здесь и нашел его Олендорф.

— Радуетесь, доктор?

Тот пожал плечами.

— С чего? Вот когда вашего бывшего шефа под суд отдадут… Кстати, бригадефюрер, вы голос сорвали. Я не из злорадства, просто напоминаю, что завтра этих людей вы и пулями не удержите.

Отто Олендорф окинул взглядом невольно шумящую толпу.

— Пулями? Пожалуй, вы правы, доктор. Ничего, найдем способ получше. А вы бы лучше подумали о себе. Нет-нет, я не угрожаю, напротив. Жизнь не кончается, Рейху стоять еще тысячу лет. Чем заниматься думаете? Бранденбургский музей это просто смешно.

— Аненербе штандартенфюрера Брандта еще смешнее, — не удержался он.

— Не спорю, — Олендорф по-волчьи оскалился. — Тем более теперь, без рейхсфюрера… Этим шарлатанам придется закупить шарманки, а заодно и попугаев с обезьянками. Но вы-то, доктор знаете, что новая власть это новые вакансии.