А на суде мне пришлось солгать. Сказать, что не знал о неисправности летмобиля. Его ведь так и не нашли, а потому моя вина не доказана. Море хранит мою тайну и мою боль. Теперь она известна и тебе, женщина из далекой звездной системы Дейкос. Поступай с ней так, как сочтешь нужным. Я сам наберу код Ласкона, если таким будет твое решение.

Я медленно освободилась из его ослабевших рук, немного отступила назад, чувствуя внезапную усталость.

— Неужели ты всерьез думаешь, что я на такое способна? О чем ты говоришь… И кто я такая, чтобы тебя винить. Случилось то, что случилось и ничего не исправить. Ты молчал ради Гордаса, и ты действительно сделал для него все. Даже мию. Надеюсь, это поможет.

— Соня, куда ты идешь?

— В комнату Гордаса. Хочу полить там цветок. Может, Рин забыла.

— Соня…

— Ты со мной?

Лоут нахмурился и прикусил нижнюю губу — так вот от кого мой бескрылый ангел перенял эту странную привычку. Первое время она так раздражала меня, ровно до той поры пока я сама не осмелилась касаться его губ — пальцами и языком, пока сама не стала прикусывать их в момент близости. Половина срока испытаний уже близка. Он выдержит и вернется. Ведь я его жду.

Этот вечер мы провели в комнате Гордаса. Поначалу я суетливо принялась наводить новый порядок в идеально разложенных вещах, потом начала уже безо всякой цели перебирать предметы на столике — тонкий планшет, несколько прозрачных дисков с информацией. Сама не поняла, как случайно включила монитор на стене. Мое изображение на нем неприятно поразило. Глуповато-счастливое лицо. Красивое, ухоженное, сытое… И еще — женщина, изображенная на экране уж точно не испытывает мучительной жажды, кожа ее не обгорела на свету, губы яркие и сочные… И сегодня она уснет на мягкой постели, а не посреди в ложбине между песчаными холмами.

— Уйдем.

Лоут взял меня за руку и попытался увлечь за собой, но я вывернулась и подбежала к окну. Осталось ухватиться за створки и впустить в комнату больше воздуха, как душно… нечем дышать…

— Я хочу ночевать здесь. Иди… Я останусь.

За моей спиной раздался горький смешок.

— Похоже, ты больше не хочешь разговоров. Тебе все вдруг стало ясно про меня, да? И кем я теперь выгляжу в твоих глазах, мейла?

Меня раздражал сам звук его голоса и это подчеркнутое обращение к моему статусу. Мейла — всего лишь статус.

— Лоут, мне надо побыть одной. Хотя бы одну ночь.

— А в день его отъезда ты боялась остаться одна, помнишь? Тогда ты просила, чтобы я держал тебя за руку. Ну, что же… Я рад, что сейчас у тебя достаточно сил, чтобы самой справиться со своей печалью. Еще бы — такая трагедия! Ты видела, как твое дорогое дитя корчится на горячем песке на волосок от смерти. Видела и ничего не могла сделать… Только не забывай, я тоже это видел, пусть и со стороны, но я тоже сотворен не из камня. Однако мне — мужчине, солдату не пристало лить слезы и заламывать руки. Так кому из нас двоих сейчас легче, ответь?

— Я тебе верю. Да, тебе тяжело. Я же не собираюсь спорить и биться в истерике. Я только прошу оставить меня одну в этой комнате. Вот и все. Лоут, правда, все хорошо. Да, я взволнована и еще твои признания — прости, что разбередила раны, я же сама вынудила тебя рассказать… Но, знаешь, я совершенно спокойно восприняла твои слова о бывшей жене. Словно давно уже знала ее судьбу, вернее, догадывалась. Даже не ожидала от себя… Почти легко.

У меня какая-то пустота в голове и в груди. Но я хочу нырнуть в нее еще глубже. На этот раз достать до самого дна, уже не отвлекаясь на развлечения и иллюзию серьезных занятий. Отпусти меня, Лоут. Ничего страшного не произойдет.

— Я не позволю тебе ночевать здесь одной. И сам не хочу оставаться. Пойдем!

— Что? Ты мне приказываешь?

По его лицу пробежала судорога, ладони сжались в кулаки. Лоут как будто боролся с диким желанием утащить меня силой из этого помещения. Мы стояли друг против друга и напряжение между нами угрожающе нарастало.

— Я сказал — ты здесь не останешься. Довольно себя истязать, разве не хватило дневных впечатлений. Кто дал тебе пропуск? Таум? Конечно, кто кроме этого проныры. Он лижет тебя глазами каждую встречу, неужели не замечаешь? Или уже позволяла делать это наяву? Соня, он больше не появится в нашем доме. Уж я позабочусь!

Лоут рассмеялся, скользя взглядом по стенам, похоже ему пришла в голову отличная идея.

— Ваше общение плохо сказывается на твоем здоровье. Рик подтвердит. У тебя бледный вид и все такое прочее. Ты похудела за последние пару дней.

— Вранье! Я ем за троих и забросила пробежки. Не смей клеветать на Ласкона, он тут вообще не при чем. И твоя глупая ревность… Мы просто друзья.

— А я тебе друг?

— Дд-а… Я бы хотела так думать. Лоут, порой ты меня пугаешь — в тебе словно два человека, две личности. Один все понимает, он терпелив и мудр, а другой — словно зверь на привязи.

— Вот и не заставляй его грызть свои цепи, он может сорваться в любой момент!

— Лоут…

Я испугалась. Впервые испугалась его по- настоящему. До подгибающихся коленей, до пересохшего рта. Шалок грубо дернул меня к себе и потащил в коридор, потом к лестнице. Я и не думала сопротивляться, какое там, я была готова умолять о прощении, каяться в любых грехах, лишь бы он меня не ударил.

Почему-то возникло такое ощущение, что после побоев я уже никогда не смогу чувствовать к нему что-то хорошее. Если останусь жива. С одной женщиной он уже свел счеты, что ему стоит подстроить новый несчастный случай…

— Лоут, я пойду сама. Я сделаю все, что ты хочешь. Отпусти руку, я тебя прошу, мне больно.

Нет смысла врать себе, я никакой не боец, мне страшно до одурения и кроме ужаса перед физической расправой где-то в закутке сознания мелькает искоркой мысль — как я смогу дальше считаться его женой, спать с ним в одной постели, принимать его заботу и ласку. Он — чудовище, едва держащее себя в лапах! Такова истинная натура Лоута. Теперь я его поняла.

И единственное спасение видела в том, чтобы смириться со своей ролью. Однажды это мне помогло. Или нет… Противно вспрминать! Гадко притворяться слабой жертвой ради одного лишь сохранения жизни. Но разве я не слаба? Что я могу противопоставить животной мужской силе этого человека? Слова… доводы… мольбы… Не хочу унижаться, но мне страшно до тошноты…

Лоут завел меня в мою комнату — в мой драгоценный нефритовый ларчик, в коробку с тряпками и побрякушками, толкнул на кровать и сел рядом, запустив растопыренные пальцы в короткие волосы. Неужели гроза миновала… Не решаюсь поверить, но муж тихо проговорил:

— Даю тебе полчаса, чтобы ты успокоилась. А потом приду за тобой. Если ты сама раньше не перешагнешь порог нашей спальни. Тебе все понятно? Ты будешь спать со мной, как и прежде. Хочешь того или нет, у меня тоже имеются желания и ты будешь с ними считаться, женщина!