Дело в том, что Карсы скоро приобретут новомодного «помощника», а старого приятеля неплохо бы передать в хорошие руки. Вот так, с миру по нитке мы с Гордасом и обзаводились домашним хозяйством. Жили мы тихо и мирно, но порой случались мелкие разногласия и взаимные упреки.

Однажды Гордасу показалось, что я слишком часто улыбаюсь водителю летмобиля, на котором «безлошадных» служащих собирали с нашей части городка, чтобы увезти в сектор космодрома. Но у парня были веснушки на лице и рыжие волосы — меня это растрогало при первой же встрече. Он здорово напоминал моего бывшего одноклассника с Земли.

Гордас затеял со мной очень неприятный разговор, суть которого сводилось к моей якобы неудовлетворенной потребности в мужском внимании. Будто бы после Марионы мне не хватает одного партнера и я присматриваю себе нового «милого друга».

Я крепко обиделась, и даже после скорого примирения остался неприятный осадок в душе. И вообще, я стала замечать, что Гордас все больше и больше становится похож на своего отца. Манеры, поведение, даже голос и внешность. Такие метаморфозы удивляли и немного тревожили, но я порой ловила себя на мысли, что в одном мужчине обрела сразу и пылкого возлюбленного и заботливого супруга, отца наших детей, хозяина нашего дома.

Да, надо сказать, спустя месяц после нашего появления на Хилоне Шалок поставил меня в известность, что официально мы считаемся мужем и женой. Я не придала особого значения этой информации, но Гордас был очень доволен.

— Если со мной что-то случится, ты и ребенок будете на полном армейском довольствии, как члены семьи сианского солдата. Теперь я спокоен. Сиана умеет награждать преданных.

Любое государство старается обеспечить максимальные льготы своим военнослужащим, что является залогом мира и безопасности его народа. Это понятно.

Помню, как-то по ошибке я окликнула Гордаса именем его отца и, осознав свою оплошность, смиренно ожидала негодующий возглас. Обернувшись на мой зов, Шалок приблизился и, молча, поцеловал меня в лоб. Так часто поступал Лоут, и у меня отчаянно защемило сердце.

Я часто думаю о первом своем супруге… А еще мечтаю о сыне, который не будет с рождения обречен на Маракх, не получит страшных шрамов души и тела. Мой мальчик будет сильным и смелым, как все его марионские предки. Также, надеюсь, он будет иметь свободу сам решать свою судьбу — служить в армии или заняться спортом, возить туристов на Мариону или увлечется научной деятельностью. А, может, мой сын станет известным художником…

Порой вспоминая все произошедшее со мной на Марионе, думаю, богиня все же отпустила нас, всласть наигравшись. Так пусть и сама она найдет счастье рядом с таинственным Создателем, обретет наконец покой для своей страстной души.

Как там поется в старом марионском гимне:

…На зеркальный мираж

Вдаль, за облачный кряж

Все идут пилигримы.

Если б я был пророк, я сказал бы вам: «Будьте любимы!»

Это так же легко, как смеяться, и кто бы ты не был —

Жизнь похожа на фарс с эпилогом в безоблачном небе.

Этот мир состоит из любви — боль придумали люди.

Этот мир состоит из любви — и иначе не будет.

Пей вино ветров в мареве лугов

Слушай сердца зов… (с)

И мне очень хочется верить, что во времена отрочества нашего сына Мариону в системе Антарес будут знать как планету счастливых людей, а не только одних лишь женщин. Да будет так!

Конец