Когда Алтан наконец-то вышел из кабинета, он, казалось, отнесся к этому спокойно. Никто не упоминал о его отсутствии, цыке коллективно притворялись, что вообще ничего не произошло. Алтан не выглядел неуверенным, напротив, был возбужден до крайности.

— Так, значит, мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал он, расхаживая по кабинету. — Отлично. Мы нанесем ответный удар. В следующий раз будем действовать методичнее. В следующий раз мы победим.

Он планировал больше операций, чем они были в состоянии выполнить. Но цыке никогда не были солдатами, они служили наемными убийцами. Сражение на болотах было для них настоящим подвигом, примером слаженной работы, ведь их готовили уничтожать отдельные важные цели, а не целые батальоны. Но отдельными убийствами войну не выиграть. Федерация — не змея, ее не уничтожить, отрубив голову. Если убьют генерала, его место тут же займет полковник. Заниматься своим обычным делом, убивая одного за другим, для цыке было бы слишком медленным и неэффективным способом ведения войны.

И тогда Алтан решил использовать своих бойцов как ударную силу партизан. Они крали припасы, устраивали быстрые набеги и причиняли врагу как можно больше неприятностей.

— Нужно перекрыть эту зону, — объявил Алтан, очерчивая круг на карте. — Мешки с песком. Колючая проволока. В ближайшие сутки нужно минимизировать возможности проникновения. А этот склад я хочу отбить.

— У нас ничего не выйдет, — неуверенно произнес Бацзы.

— Почему это? — рявкнул Алтан.

На его шее пульсировала вена, под глазами пролегли темные круги. Видимо, он уже много ночей не спал.

— Потому что в этой зоне у них тысяча человек. Это невозможно.

Алтан изучил карту.

— Для обычных солдат — да. Но у нас есть боги. Нас они не победят.

— Победят, если там тысяча человек. — Бацзы встал и со скрипом отодвинул стул. — Твоя уверенность впечатляет, Тренсин, но это задание для самоубийц.

— Я не…

— У нас восемь бойцов. Кара и Юнеген много ночей не спали, Суни достаточно еще одного срыва, и он окажется на Каменной горе, а Рамса еще не очухался после взрыва. Может, с Чаханом у нас бы и получилось, но, видимо, задание, с которым ты его отправил, важнее, чем…

Алтан сломал в руке кисть.

— Ты отказываешься подчиниться?

— Просто указываю на твои заблуждения. — Бацзы отодвинул стул в сторону и перекинул за спину грабли. — Ты хороший командир, Тренсин, и я пойду на риск, если нужно, но я готов подчиниться только приказам, в которых есть хоть какой-то смысл. В этом даже близко нет.

Он вышел из кабинета.

Даже операции, которые им удалось выполнить, имели привкус отчаяния. Рин подозревала, что каждая заложенная бомба, каждый подожженный лагерь лишь раздражали врага. Хотя Кара и Юнеген снабжали их ценными разведданными, Пятая дивизия отказывалась действовать в соответствии с ними. А все разрушения, которые могли причинить врагу Суни, Бацзы и Рамса, вместе взятые, были лишь каплей в море по сравнению с огромным лагерем, становившимся все больше по мере того, как новые корабли высаживали на берег войска.

Цыке достигли предела, особенно Рин. Если они не были на задании, то занимались патрулированием. А когда у Рин выдавалось свободное время, она тренировалась вместе с Алтаном.

Но их занятия зашли в тупик. Рин делала успехи с мечом, разоружая Алтана почти так же часто, как он ее, но у нее так и не получалось вызвать Феникса.

— Не понимаю, — сказал Алтан. — Ты же это делала. У тебя получилось в Синегарде. Что тебе мешает?

Рин знала, в чем дело, но не могла в этом признаться.

Она испугалась.

Испугалась, что эта сила может ее поглотить. Испугалась, что откроет проход в бездну, как сделал Цзян, и та сила, которую она вызовет, погребет под собой и ее саму. Несмотря на слова Алтана, Рин не могла просто выбросить из головы два года обучения у Цзяна.

И каждый раз, когда Рин медитировала, Женщина-спирка становилась все более яркой, словно чувствовала ее страх. Теперь Рин замечала детали, которых не видела раньше — трещины на коже, словно ее разбили и склеили, шрамы от ожогов на стыках.

— Не сдавайся, — говорила Женщина. — Ты была такой смелой… Но требуется еще больше смелости, чтобы противостоять этой силе. Тот парень на это не способен, а ты уже готова была сдаться… Но именно этого они и хотят, именно это планировали.

— Боги ничего не хотят, — ответила Рин. — Это просто сила, которую нужно перехватить. Почему нельзя воспользоваться природной силой?

— Только не этот бог, — сказала Женщина. — Этот бог умеет лишь разрушать. Он жаден от природы и никогда не удовлетворится тем, что уже поглотил. Будь осторожна…

Из трещин в Женщине-спирке заструился свет, словно изнутри. Ее лицо исказила боль, и она исчезла в бездне.

После того как взрыв унес столько горожан, в городе воцарилась атмосфера подозрительности. Через две недели после взрыва селитры люди Цзюня приговорили к смерти шестерых никанских крестьян за шпионаж в пользу Федерации. Им вроде бы обещали предоставить возможность благополучно покинуть город за ценные сведения. А может, они просто хотели раздобыть пропитание. Тысячи рыбаков, их жены и дети со смесью злорадства и отвращения наблюдали, как Цзюнь публично обезглавил крестьян, насадил головы на пики и расставил на внешних стенах.

Горожане следили друг за другом с такой тщательностью (и злобой), как никогда не сумело бы ополчение. Потом возникли слухи, что Федерация хочет отравить главный водный источник, и улицы наводнили вооруженные дубинками отряды, они останавливали и обыскивали всех подряд. Тех, у кого находили подозрительный порошок, жестоко избивали. В конце концов солдатам пришлось вмешаться и спасти группу торговцев, поставляющих травы госпиталю, иначе их растерзала бы толпа.

Так тянулись недели, Алтан ходил с опущенными плечами, на изможденном лице появились морщины. Синяки под глазами не сходили. Он почти не спал, заканчивал работать позже остальных и начинал раньше. Отдыхал он в короткие и неспокойные промежутки, если вообще отдыхал.

Много часов он расхаживал по укреплениям, всматриваясь в горизонт в ожидании передвижений вражеских войск, словно желая, чтобы схватка наконец-то состоялась и он мог бы в одиночку сразиться со всей армией Федерации.

Как-то раз Рин принесла в его кабинет разведданные и застала Алтана спящим за столом. На его щеке были чернила — Алтан прижал ее к карте, над которой размышлял многие часы. Плечом он прижался к деревянному столу. Во сне напряженные складки с лица пропали, он выглядел на пять лет моложе.

Рин постоянно забывала, насколько он молод.

Он выглядел таким уязвимым.

И от него пахло дымом.

Она ничего не могла с собой поделать. Рин протянула руку и легонько прикоснулась к его плечу.