– Наше братство хотело бы предложить вам этот подарок, – ион протянул Эммануэль изящную инкрустированную шкатулку.

Она была в затруднении. Принимать ли этот подарок? Входил лион в условия, о которых договаривалась Мерви? Но во всей этой обстановке, в тоне,которым говорил монах, она не чувствовала ничего подозрительного и решиласьвзять маленький ящичек.

– Откройте, – сказал монах.

Она снова заколебалась. Шкатулка была сделана из дерева,какой-то неведомый тонкий аромат исходил от нее… Эммануэль все-таки открылашкатулку и, увидев то, что там хранилось, не могла сдержать крик удивления ивосторга.

Это был золотой, в натуральную величину, фаллос: казалось,он только что выплавлен; вряд ли был он полым внутри, слишком тяжел был еговес. Он был длинный, толстый, изогнутый кверху, вены, тянущиеся вдоль него,были словно переполнены спермой. Ничто в коллекции Арианы не могло сравниться сэтим произведением искусства.

Такая великолепная игрушка предназначалась для нее? Ей никакне хотелось передавать ее Мерви. Разве она сама не сможет воспользоваться им,когда придет желание?

Монах поклонился и направился к выходу. Эммануэль следовалаза ним. Они вышли из павильона к ожидающей Мерви.

Провожатый повернулся и ушел, не сказав Эммануэль ни слова,даже не попрощавшись. Она хотела было кинуться за ним, сказать ему… Но что онамогла ему сказать? Она остановилась, крепко прижимая к груди шкатулку.

– Я не понимаю, – пробормотала она, – такое вознаграждениеза такой пустяк.

Мерви, увидев шкатулку, не произнесла ни слова. Над рекойуже опускались сумерки. Лодка со скучающим лодочником дожидалась их.

– Не хочу возвращаться в город в этом наряде, – сказалаЭммануэль, освобождаясь от белого шелка. «Как хорошо быть голышом», – подумалаона про себя. Вода соблазнительно поблескивала у бортов лодки.

– Поплаваем?

Мерви покачала головой:

– Поздно уже. Мне еще нужно сегодня повидать кое-кого.

Вздохнув, Эммануэль надела на себя свою обычную одежду.

– Мне тоже очень хочется заняться любовью, – сказала она,ступая в лодку.

– Со мной? – спросила Мерви.

– Нет. С каким-нибудь симпатичным молодым человеком.

– Так я найду его для вас, – оживилась Мерви.

– Лучше я сама его найду. Или заставлю его найти меня.

Лодка скользила по течению мимо иллюминированных берегов.

– Это верно, – согласилась Мерви, – у вас лучше получается,когда вы берете инициативу на себя.

– Но это же так восхитительно эротично быть схваченной ипронзенной, произнесла Эммануэль мечтательно, – Ведь мы все-таки женщины.

– Да дело не в эротизме, – нетерпеливо бросила Мерви. – Делов том, кто владетель, победитель. Пассивность вообще ни к чему.

– Ну, я-то на это не могу пожаловаться, – добродушно сказалаЭммануэль.

– Что вы имеете в виду?

– Я говорю о тех, кто хочет меня взять. Им достаточнопосмотреть на мои ноги, на мою грудь, чтобы понять, что я стою усилий.

– А если они не поверят своим глазам?

– Ничто не мешает им узнать это на ощупь.

– А для этого им может не хватить смелости.

– Даже если я задеру юбку?

– Они решат, что это им кажется, что это от ихсамоуверенности. Они испугаются собственных желаний, не поверят в ихосуществимость. Ведь больше всего мужчины боятся нарваться на отказ.

– А если я подмигну им?

– О, это их смутит еще больше.

– Тогда я подойду и прижмусь к ним.

– Это станет только дальнейшим доказательством вашей чистотыи невинности. И они будут думать, что, решись они воспользоваться вашейдоверчивостью, вы сейчас же позовете на помощь полицию.

– Тогда я раздвину коленкой их ноги.

– Молоденькие девочки часто делают такие бессознательныепровокационные жесты. Джентльмены понимают это достаточно хорошо.

– Ладно, сдаюсь! А я всегда считала, что у них в мысляхтолько одно: как бы переспать со мной.

– В мыслях-то да, но у них не хватает мужества.

– Значит, самое большее, они могут поцеловать меня?

– Только герои отваживаются штурмовать цитадель. А какаякрепость более неприступна, чем жена соседа, этакий монумент добродетели?

– Так что же мне прикажете делать?

– Не ждать, пока они кинутся на вас.

– Поднять белый флаг?

– Единственная вещь, которую мужчина хочет знать, прежде чемчто-то предпринять, это какой-нибудь признак, что успех ему обеспечен. А ещелучше, если другой человек идет ему навстречу. Намеков недостаточно: ситуациядолжна быть ясной, точной, недвусмысленной. Намеки, символы, умолчания, паузы,как бы они ни были многозначительны, только раздражают их. И оживляются онилишь тогда, когда встречают шлюху. И не потому, что проститутки особеннокрасивы или талантливы, но потому, что они берутся за дело прямо и в оченьпонятных выражениях.

– Так вот почему вы решили сделать из меня проститутку!

– Я торговала вами не для того, чтобы оказать услугумужчине. Я не на их стороне.

– Странно, что вы делите мир на мужчин и женщин. Я-тосчитала, что все они в одном лагере, на стороне любви: пол не имеет никакогозначения. Вот мы, например, разве мы не наслаждаемся полностью, когда любимженщин?

– Я не солдатская подстилка, не пятиминутный стоячий матрац.Это они могут быть рабами и хозяевами, победителями и побежденными, а я из родакоролев. Мужчины существуют для меня!

Эммануэль удовлетворенно улыбалась. Лодка неслышно двигаласьпо реке. Вечерний воздух благоухал. Все было прекрасно. Мерви снова заговорила,понизив на этот раз голос:

– Наступило время переделки мира Слишком долго мужчиныгонялись за женщинами, теперь наш черед броситься за ними в погоню, хватать их,вязать, бросать через седло, продавать и обменивать, как монеты разногодостоинства. И, конечно, должны перемениться наши вкусы и наше поведение. У нихбыли свои бордели, где они могли выбирать, оценивать наше свежее мясо. А яговорю, что теперь мы должны завести свои собственные клубы, где мы выбирали бымальчиков по вкусу. Я бы заперла там всех мужчин, которых я соблазнила, инаслаждалась бы их «девственностью», высасывая из них соки. Эммануэльрассмеялась.