– Мне не нужны «отношения», если ты об этом, – сказала я наконец. – Я просто пытаюсь кое в чем разобраться и что-то для себя решить.

Еще некоторое время мы смотрели на звезды, потом Кло проговорила мечтательно:

– Какая красота! И почему мы никогда не делали ничего подобного, пока жили в Лос-Анджелесе?

– Потому что над большим городом небо не бывает темным даже ночью, а значит, любоваться звездами по-настоящему можно только здесь, в Свиной Заднице, штат Миссисипи.

Кло фыркнула.

– И все равно – это, наверное, самое скучное место на свете!

Я не стала напоминать, что она сама сюда приехала и сама захотела здесь остаться. Вместо этого я сказала как можно доброжелательнее:

– Ты прожила в Индиэн Маунд всего несколько недель и еще многого не знаешь. Томми сказал, что на следующей неделе ты сможешь поехать с ним в поле – если, конечно, захочешь и если погода продержится. Кроме того, у нас можно купаться, ловить рыбу, гулять по дамбам. В городе и окрестностях есть музеи, старинные плантации и усадьбы, в парках выступают известные блюз-музыканты… я уже не говорю о знаменитой южной кухне! Еда у нас такая – пальчики оближешь. Лучшая в мире, точно! Не знаю, как ты, но когда я была маленькая, я здесь не скучала.

– Но ты все равно уехала.

«…И тем не менее мое место здесь». Но эти слова прозвучали только у меня в голове. Спорить с Кло, что-то доказывать, отстаивать свою точку зрения мне не хотелось, поэтому я промолчала в надежде, что музыка ночи очарует девочку и она сама не захочет продолжать разговор. Но я просчиталась.

– Так почему же ты все-таки уехала? – спросила она. Похоже, Кло не подозревала, насколько это непростой вопрос; во всяком случае, ее голос прозвучал вполне обыденно, словно она спрашивала из праздного любопытства.

Потому, могла бы ответить я, что еще до своего рождения я была отравлена тем же ядом, который тек в жилах Кэрол-Линн и который она унаследовала от своей матери, а та – от своей, и так далее, и так далее… Потому, могла бы я сказать, что с раннего детства я твердо верила: постоянные отъезды моей матери означают, что в других местах жизнь ярче, интереснее и счастливее, чем в нашем городке. Я могла бы еще много чего сказать и даже раскрыла рот, но слова, которые я готова была произнести, неожиданно показались мне чужими, неубедительными и фальшивыми. С тем же успехом я могла бы что-то объяснять Кло на иностранном языке, которого не знали ни я, ни она. Некоторое время я беспомощно разевала рот, как выброшенная на берег рыба, и наконец сказала:

– Наверное, потому, что, когда моя мать вернулась домой, я уже слишком привыкла жить без нее. Ну и конечно, мне хотелось посмотреть большой мир – мир, который лежал за границами Миссисипской дельты. Калифорния показалась мне самым подходящим местом, с которого можно начать.

Я почувствовала на себе взгляд Кло.

– Глупо, – сказала она.

Я повернулась к ней, но она снова смотрела в усыпанное звездами небо.

– Да, глупо. Жаль только, что ты не сказала мне это девять лет назад, когда мне было восемнадцать. Ты уберегла бы меня от многих неприятностей.

Кло долго молчала.

– В Калифорнии нет поющих деревьев, – проговорила она наконец. – Я думаю – если бы они были, я бы, наверное, скучала по дому.

– Зато в Калифорнии есть многое другое. Например, шум океанского прибоя… – В небе появился самолет – одинокий желтый огонек, движущаяся точка среди неподвижных звезд, и я вспомнила, как мы с Бутси когда-то искали в небе самолеты, придумывали разные истории о людях на борту, гадали, возвращаются ли они домой или, напротив, летят куда-то в дальние края.

Подняв руки над головой, я сложила большие и указательные пальцы треугольником, чтобы видеть самолет в нормальной перспективе. Самодельное кольцо – подарок Кло – тускло блеснуло в свете звезд.

– Дом – это гораздо больше, чем просто место, где ты родилась. Даже звуки и запахи могут многое значить, потому что их мы тоже помним с детства и никогда не забываем. Не можем забыть. – Я ненадолго задумалась. Мысли рождались в голове ясные и четкие, но именно это было мне непривычно и казалось странным. – Дом – это место, где живут твои родные люди, – добавила я.

– А если никаких родных нет? – спросила Кло неожиданно жалобным голосом.

Я подумала о ее матери, которая жила на другой стороне Земли, об отце, который укатил в свадебное путешествие с третьей женой и думать забыл о своей единственной дочери.

– Тогда ты должна найти их сама.

Кло резко села, и я почувствовала ее волнение – почувствовала всем сердцем и всей душой. Подобного со мной не случалось уже давно – спасибо таблеткам, от которых я не столько успокаивалась, сколько тупела. Мои мысли делались медленными, чувства засыпали, а из всех желаний оставалось одно – погрузиться как можно глубже в эту сонную одурь, чтобы не видеть, не думать, не чувствовать. Но теперь, слава богу, с этим было покончено.

– Единственная «родственница», которую мне удалось найти, терпела мое присутствие только до тех пор, пока могла принимать маленькие белые таблеточки, – сказала Кло, словно подслушав мои мысли.

Это был жестокий удар, и я тоже села, борясь с желанием сказать ей, что я «завязала», что я пошла с ней смотреть на звезды и слушать музыку кипарисов только потому, что сама этого хотела, и что все эти годы в моем дремлющем мозгу билась только одна по-настоящему живая, хотя и совершенно безумная мысль… даже не мысль, а надежда, что каким-то чудом мне удастся изменить ее жизнь, сделать ее более полной и более счастливой. Но я не стала ничего говорить. Я просто не могла. Если бы я начала что-то объяснять, в конце концов мне все равно пришлось бы признаться: я перестала принимать таблетки только потому, что Марк сказал – мол, у меня все равно ничего не получится.

Кло встала с земли и выпрямилась.

– Жизнь – дерьмо, к тому же потом все равно подохнешь. – И с этими словами она сердито затопала вниз по холму. Что поделать, Кло была как раз в таком возрасте, когда настроение меняется чаще, чем ветер весной.

Догонять ее я не стала. Вместо этого я подтянула колени к груди, обхватила руками и уткнулась в них лбом. Интересно, подумалось мне, можно ли умереть от стыда?

Когда я подняла голову, белая ночнушка Кло мелькала уже у самого дома. Я проводила ее взглядом и покачала головой. Наверное, ничто из того, что я хотела бы ей сказать, не могло заставить ее думать иначе. Кло должна была сама сделать правильный вывод – или неправильный, это уж как получится. Но главная причина, по которой я не побежала за ней, заключалась в том, что я сама вдруг засомневалась: а вдруг Кло права?..

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Май, 2013

Моя мать, одетая, как Джеки Кеннеди, сидела в кухне вместе с Корой и пила кофе, держа чашку затянутой в тонкую перчатку рукой. При виде нее я подавила вздох: Кэрол-Линн все-таки собралась с нами в подвалы городского муниципалитета, чтобы начать разбирать архивы городской библиотеки и готовить их к переезду в новое здание. Откровенно говоря, я надеялась, что мать забудет о сегодняшнем мероприятии, но мне не повезло. Что ж, похоже, придется набраться терпения… Хорошо еще, что Кло тоже поедет, подумала я. В большинстве случаев ее присутствие помогало нейтрализовать стремление Кэрол-Линн бесконечно задавать одни и те же вопросы.