– Ты хорошо меня знаешь.

Парень умолк, подыскивая слова. Гейрмунн терпеливо ждал.

– Там, в лесу, ты говорил, что никто из воинов не отвечает за дела другого.

– Говорил.

– А как же клятвы? Если воин поклялся конунгу, а этот конунг заставляет воина сделать что-то бесчестное, как быть воину? Что хуже: нарушить клятву или совершить бесчестный поступок?

Гейрмунн вновь повернулся к цепи холмов. Ответа он не знал.

– Если тебя волнует твое место в Валгалле, я не знаю, как Один воспримет твой выбор. Об этом нужно спрашивать у предсказателей. Что касается меня, я знаю меру позора, с которой способен жить дальше. Многие заклеймили бы тебя за нарушение клятвы, но мне думается, совершить бесчестный поступок и потом винить себя за это еще хуже.

– Даже конунгу?

– Особенно конунгу. Если бы каждый воин выбирал честь, не было бы бесчестных конунгов.

– Думаю, ты прав. Мне кажется, что Гутрум… – Шальги не договорил, указав в юго-восточном направлении. – Что это там?

Гейрмунн прищурился, вглядываясь, потом отошел от края стены. На холмах появилась темная линия, которая становилась все длиннее и толще.

– Это армия, – сказал Гейрмунн.

– Армия Эльфреда?

– Продолжай следить!

Гейрмунн стремглав бросился вниз, перепрыгивая через несколько ступенек. Он вбежал в дом и принялся будить соратников, крича на них и пиная. Воины не без труда стряхивали сонную одурь.

– Эльфред движется на нас! – кричал Гейрмунн. – Берите оружие и все во двор!

– Эльфред? – переспросил заспанный Торгрим. Он сел, протирая глаза и смахивая яблочные огрызки, корзину которых кто-то опрокинул на него, пока он спал. – Я думал, Эльфред в двух днях пути.

– Я тоже так думал, – сказал Гейрмунн. – Должно быть, он шел всю ночь.

– Или воля у того сакса была посильнее, чем мне казалось, – зевнул Рафн, прикрепляя к поясу мечи.

Та же мысль мелькала и у Гейрмунна.

– Это уже не имеет значения.

Он вернулся во двор и окликнул Шальги:

– Что видишь?

– Идут сплошняком! – ответил парень.

Гейрмунн отругал себя за глупость. Входя в Ванатинг, он искал лишь затаившихся врагов. Сейчас съестные припасы, оставленные саксами, виделись ему в другом свете. Не было ли умысла задержать объевшихся и упившихся датчан, пока Эльфред не подойдет и не расправится с ними? Если так, предостережение Эзмонда распространилось быстрее и дальше, чем рассчитывал Гейрмунн. Было ли разумным оставлять мальчишку в живых? Иные сочли бы это дорогостоящей щедростью. Гейрмунн и сам поступил бы по-другому, если бы Адских Шкур направили сюда с иной целью. А их послали отвлечь на себя внимание Эльфреда, что они прекрасно выполнили. Они знали, с какими опасностями столкнутся.

Солнце еще не поднялось над стенами. Двор был исполосован синими тенями. Воины Гейрмунна выходили из дома в холодное утро, согревая дыханием мгновенно озябшие руки. Когда все собрались, Гейрмунн поднялся на середину лестницы и, повернувшись к воинам, честно сказал:

– Здесь мы дадим саксам бой! Будем стоять до последнего! Вроде бы у нас еще есть время отступить. Но Эльфред легко увидит нас с холмов и поймет, что ему противостоит не армия, а лишь малый отряд. Возможно, пошлет погоню, чтобы перебить, но я боюсь не этого. Определив нашу численность, смышленый саксонский король поймет, что его обманули. – Он указал на юг. – Гутруму надо всего два дня, чтобы взять Варем! Ради тех, кто пал, и тех, кто продолжает биться, мы должны задержать армию Эльфреда здесь! – Рука Гейрмунна опустилась. – Вы считаете, что нас мало. Однако саксам неизвестно, сколько воинов в этих стенах. Они не знают, с какими датчанами им предстоит биться! – Гейрмунн обнажил и высоко поднял меч Бродиргьёфр. – Но сегодня они узнают! После этого дня вся Англия будет дрожать при одном только звуке нашего имени, ибо мы – Адские Шкуры!

Ответом был зычный рев воинов; многие вскинули меч над головой. Гейрмунн спустился с лестницы и приказал подпереть ворота самыми тяжелыми балками, какие сыщутся в доме. Затем велел разжечь огонь во всех очагах. Дрова не искать, жечь все деревянное, вплоть до столов и скамеек, и в огонь бросать каждый найденный камень – пусть нагреваются.

Вскоре к нему подошел Стейнольфур, одобрил приготовления и указал на большой котел.

– Сала у нас немного, но можно вскипятить воду.

– Добавь в нее глины и навоза, – сказал Гейрмунн. – Все, что липнет к телам саксов. И сало тоже растопи.

Клятвенник пошел выполнять распоряжения. Гейрмунн вернулся во двор. К этому времени ворота были значительно укреплены, теперь они могли встретить не один натиск тарана. Гейрмунн не знал, выдержит ли усадьба два дня осады или даже один, но знал, что это решит судьба. Запасы пищи скудны, отряд малочислен – только три Прядильщицы могут сказать, кто из Адских Шкур уцелеет в грядущем бою.

Гейрмунн позвал лучников и велел занять места у бойниц. Затем поднялся на стену и увидел, что передовые конники армии Эльфреда уже в одном роздыхе от Ванатинга. Они свернули на север и теперь двигались по раскисшей дороге к усадьбе. За ними колоннами по пять шла саксонская армия, растянувшись почти на роздых. Задние колонны находились еще вблизи холмов, с которых спустились.

– Сколько их? – спросил Шальги.

– Не меньше трех тысяч, – ответил Гейрмунн.

– Клянусь рукой Тюра, – прошептал парень, – Эльфред принял нас за датскую армию.

– Он получил весть о прибытии армии датчан и привел сюда свою. – Гейрмунн обернулся и глянул во двор. – Хоть мы и не армия, но должны дать королю Уэссекса то, за чем он пришел.

– Нельзя разочаровывать правителя, – усмехнулся Шальги. – Даже если это саксонский король.

Гейрмунн тоже усмехнулся. Вдвоем они следили за приближающимся врагом, пока в четверти роздыха от усадьбы всадники не остановили коней. Воины, шедшие сзади, перестроились в фалангу с фронтом в сотню сажен. Она состояла из шести шеренг. Следом двигалась вторая такая же.

– Никак они ждут, что мы выедем навстречу? – удивился Шальги.

– Они бы этому обрадовались. Но мне сдается, намерение у них иное. Просто хотят показать, что нам от них не скрыться.

– Как думаешь, Эльфред с ними?

– Думаю, да. Он не трус.

Вскоре несколько саксонских всадников отделили часть пехотинцев от остальной армии и повели к вязовой роще. Гейрмунн понял замысел: свалят дерево покрепче, обрубят сучья, и будет у них таран. Его злило, что приходится только смотреть и ждать, когда враги подойдут и начнут ломать ворота.

Издали донесся стук топоров. Наконец всадники вернулись, таща за собой огромное бревно. Это подсказало Гейрмунну, что осада вот-вот начнется.