– Что вы обнаружили? – спросил Гейрмунн.

– Армию датчан.

– Что-о? – удивился Гейрмунн, и ему даже показалось, что он ослышался. – Кто их ведет?

– Убба, – ответил Стейнольфур. – Больше некому. Должно быть, вернулся из Ирландии.

– Мы тоже так подумали, – подтвердил запыхавшийся, бледный Рафн. – Когда мы подошли, они бились с армией Эльфреда. Поэтому мы держались поодаль.

– Где они бились? – спросил Стейнольфур.

– В шести роздыхах отсюда, – ответил Рафн.

– А сколько датчан? – поинтересовался Гейрмунн.

Ветр прикинул в уме:

– Может, шестьсот. Но не больше восьмисот.

В зале стало тихо.

– Как ты поступишь? – спросил Стейнольфур, поворачиваясь к Гейрмунну.

Гейрмунн задумался:

– Двигаться ночью по незнакомым местам и на такое расстояние неразумно. Но пусть все Адские Шкуры, кто в состоянии двигаться, готовятся выехать завтра на рассвете. Раненые пусть подтягиваются следом. Если к нашему прибытию исход боя еще не будет решен, мы примкнем к воинам Уббы и вместе дадим отпор Эльфреду.

– Ты считаешь это мудрым? – спросил клятвенник. – Армия Эльфреда вчетверо превосходит датскую. Наш маленький отряд никак не повлияет на исход сражения. И не забывай про кровную вражду между тобой и Уббой.

– Я о ней помню, – ответил Гейрмунн. – Но только трус верит, что проживет вечно, если уклонится от битвы. Эти датчане сражаются за Уэссекс. Возможно, это мы привели Эльфреда к ним. Их сражение – наше сражение.

Стейнольфур нахмурился, однако спорить с решением командира не стал. Он ушел оповестить воинов.

– Что-то ты бледен, друг мой, – сказал Гейрмунн, поворачиваясь к Рафну.

– Пустяки, – отмахнулся тот. – Вчерашней ночью продрог под дождем.

– Рука у него воспалилась, – объяснил Ветр.

– Покажи, – потребовал Гейрмунн, взглянув на повязку.

– Успеется, – снова отмахнулся Рафн. – У тебя есть заботы посерьезнее. Беспокойся о них, а не о моей царапине.

– Присмотри за ним, пока его рука не превратилась в еще одну серьезную заботу, – сказал Гейрмунн Ветру.

Белокурый датчанин кивнул и сердито взглянул на Рафна. Чувствовалось, он не впервые спорил с другом, пытаясь образумить упрямца.

Гейрмунн вернулся к Бирне, сообщить, что вскоре у нее будет возможность расправиться с целой армией саксов. Он помог ей завернуть тело Торгрима и перенести в большой зал, где лежали другие павшие. Большую часть ночи Адские Шкуры воздавали последние почести убитым соратникам, рассказывая истории и распевая песни. Затем они совершили приношение богам, убив осиротевших лошадей. Ранним утром, когда отряд выступил из Ванатинга, усадьба превратилась в громадный погребальный костер.

Можно было бы отправиться тем же путем, что и армия Эльфреда, однако Гейрмунн повел воинов не на юг, а на запад, по низменным местам. Они двигались в том же направлении, что и дорога, идущая по холмам, но в низинах росли деревья и кусты, дававшие прикрытие. Рафн с Ветром ехали впереди. Остановок не делали и еще до полудня прибыли к месту сражения.

Запах смерти Гейрмунн почувствовал раньше, чем ее увидел. Вокруг слышалось лишь хлопанье крыльев и карканье воронья, радующегося пиршеству. Отряд въехал в широкую и неглубокую лощину, густо политую кровью и усеянную трупами сотен датчан. Пепел и дымящиеся угли указывали на место, где еще недавно был их лагерь. Поблизости протекала речка. Саксы ушли, оставив убитых гнить на солнце.

– Сегодня в дверях Валгаллы не протолкнуться, – сказал Стейнольфур.

Гейрмунн смотрел на изрубленные, исколотые тела, и ужас, захлестнувший его после отступления Эльфреда, вернулся снова. Живот свело, в затылке появился противный холодок. Знал ведь, что за недавнюю удачу придется расплачиваться. Вот павшие датские воины и расплатились.

– Убба погиб, – сказал Гейрмунн.

– Откуда знаешь? – удивился Шальги.

Парню ответила Бирна:

– Никто из сыновей Рагнара не сбежал бы с поля битвы. А значит, он сражался до последнего и пал вместе со своими воинами.

Смерть Уббы означала конец кровной вражды, но мысль об этом не принесла ни радости, ни облегчения.

– Гутрум сильно опечалится, когда узнает о гибели Уббы.

– Ой сомневаюсь, – усмехнулся Стейнольфур.

– Как понимать твои слова?

– Разве не таков был замысел Гутрума? Думаешь, он не знал, что Убба появится в этих краях?

Адские Шкуры сердито хмурились, глядя на Стейнольфура, и он решил объясниться.

– Я не единственный, кто так думает. Гутрум послал нас сюда, чтобы вынудить Эльфреда искать датскую армию. А теперь Гутрум – один из последних датских конунгов, оставшихся в Англии.

Гейрмунн надеялся, что Стейнольфур ошибается, однако, думая о Гутруме, он вспомнил собственные сомнение и недоверие, испытанные в Грантабридже. Он посмотрел на ближайших воинов. Те ерзали в седлах, недовольно переглядывались, но молчали.

Потом заговорила Бирна:

– Гутрум хитер и честолюбив, но он никогда бы не предал сына Рагнара. Для взятия Уэссекса ему требовалась помощь Уббы.

– И где теперь Эльфред? – спросил Ветр. – Саксы ушли отсюда сразу после битвы.

Гейрмунн пришпорил Энбарра, выехав на поле. Видя и чуя смерть, конь фыркал и бил копытами. На каждом шагу попадались десятки трупов. Все поле к северу и югу было завалено ими. Гейрмунн смотрел на мертвецов, не осознавая, что ищет. Причину этой чудовищной бойни он так и не поймет. Если у трех Прядильщиц имелись причины, направлявшие их руки и ножницы, то ему об этих причинах никогда не расскажут.

Адские Шкуры последовали за Гейрмунном. Энбарр двигался шагом.

– Что это? – послышался за спиной голос Шальги. – Неужто лошадь?

Гейрмунн оглянулся, затем посмотрел в указанном направлении. Высоко на склоне холма, нависавшего над лощиной, кто-то вырезал в известняке громадный силуэт скачущего коня. Он сверкал, выделяясь на фоне зелени. Размеры и красота изображения напомнили о Слейпнире – коне Одина. Величественная фигура, взиравшая на лощину, почти заставила Гейрмунна забыть о трупах, мимо которых он ехал.

Белый конь настолько завладел вниманием Адских Шкур, что они едва не проглядели шайку саксонских мародеров, рыщущих среди убитых. Но Бирна их заметила и с помощью Рафна с Ветром пригнала к Гейрмунну. Прежде чем доставить Бирне удовольствие, разрешив убить негодяев, он потребовал рассказать все, что им известно о битве. Оказалось, знали они немало.

Мародеры сообщили, что воины из сожженного лагеря находились под командованием Уббы и что саксы забрали его черное знамя. Знали они и о том, что Убба пал. Саксы жаловались, как им было тяжело убить датского конунга и скольких саксов Убба успел прикончить собственноручно. Куда отправился Эльфред, это отребье не ведало, но сказало, что его армия уходила по холмам в большой спешке, чтобы дать бой другим датчанам. Шальги спросил, кто вырезал белую лошадь на склоне холма. По словам пленных, это сделали великаны, жившие в здешних местах задолго до римлян. А на верхней дороге стоит кузница, принадлежавшая великану по имени Вейланд. На этом разговоры кончились. Бирна перерезала мародерам глотки и размозжила головы топором Торгрима, который взяла в память о нем.