– Эльфред движется на Варем, – сказал Ветр.

– Так оно или нет, мы свое задание выполнили и теперь отправимся к реке Экс, куда должны прибыть корабли с подкреплением. Поедем по саксонской дороге.

– И остановимся возле кузницы Вейланда? – шепотом, чтобы не услышали другие, спросил Стейнольфур.

Услышанное имя не шло у Гейрмунна из головы. Возможно, так саксы назвали Вёлунда.

– Надо взглянуть, что там такое, – оглядевшись по сторонам, ответил он.

Они обождали, пока подтянутся раненые, после чего Гейрмунн вывел отряд из лощины мертвых, простившись с белым конем. Поднявшись к верхней дороге, они поехали на юг. С холмов открывался вид на несколько роздыхов во всех направлениях. Наверху дул сильный ветер. Воины продолжали двигаться на юго-запад, пока не очутились в буковом редколесье. Место это было Гейрмунну знакомо.

– Я уже видел это место, – сказал он Стейнольфуру.

– Когда?

– Во сне, когда спал под тисом.

Проехав немного, они приблизились к длинному кургану, перед которым в его сне стоял Вёлунд. Правда, каменные столбы во сне выглядели поновее. Тогда Гейрмунн был у них в одиночестве, а сейчас рядом находились соратники. Дневной свет позволял хорошо рассмотреть каждую мелочь. Похоже, эти сооружения появились гораздо раньше любого римского города и колизея, и были они внушительнее римских построек. Натянув поводья, Гейрмунн направил Энбарра к склону кургана, где виднелось неширокое отверстие подземного хода. Большинство Адских Шкур переместились к другому краю гряды, опасливо поглядывая на курган. Только Стейнольфур и Шальги отважились сопровождать Гейрмунна, хотя Бирна подъехала к кургану ближе остальных.

– Что ты задумал? – спросила она у Гейрмунна.

– Поезжайте, не ждите нас, – сказал ей Гейрмунн, зная, что из-за раненых отряд был вынужден двигаться медленнее. – Мы догоним.

Бирна хмуро взглянула на курган и каменные столбы, не понимая, что нашло на командира, однако спорить не стала. Гейрмунн терпеливо дождался, когда все Адские Шкуры скроются за деревьями, и слез с Энбарра. Стейнольфур и Шальги тоже спешились, но Гейрмунн взмахом руки остановил их:

– Я пойду один.

– Ты уверен? – спросил Стейнольфур, всматриваясь в темный проем.

– Уверен.

– Тебе понадобится факел, – сказал клятвенник, указав на ближайшее дерево.

– Если это и впрямь еще одна кузница Вёлунда, я обойдусь без факелов.

Стейнольфур недоуменно заморгал и покачал головой.

– Тогда возьми хотя бы нож. – Он достал нож и подал рукояткой вперед. – Для ближнего боя нужно оружие короче меча. А твои ножны пустуют с самого Равенсторпа.

Гейрмунн поблагодарил и взял нож, но не потому, что разделял опасения Стейнольфура, а просто желая успокоить клятвенника.

– Нож не поможет, если схлестнешься с драугром, – сказал Шальги.

– Нет там никаких драугров, – улыбнулся Гейрмунн.

Он пошел ко входу, задержался на мгновение, оценивая обстановку, затем шагнул в темноту.

Каменная лестница оказалась короткой. Вскоре Гейрмунн очутился в узком коридоре. Низкий потолок заставил его пригнуться. С каждом шагом свет, пробивавшийся снаружи, слабел и вскоре совсем исчез. Коридор привел в тесное помещение. Оно совсем не напоминало покои Вёлунда на морском дне. Темнота не помешала Гейрмунну почувствовать разницу. Пахло сырой землей. Руки натыкались на грубые каменные стены. Сразу чувствовалось, что все это сделано людьми, а не эзирами, троллями или эльфами. Нет, он вряд ли попал в кузницу богов.

Гейрмунн сел на пол, досадуя на себя. Но тогда что он надеялся увидеть, войдя сюда? И в чем заключался смысл его сна? Ему приснился именно этот курган.

– Вёлунд! – шепотом позвал Гейрмунн. Каменные стены усилили его голос. – Ты здесь?

Кузнец появился внезапно. Возник с яркой вспышкой, какая бывает, когда искра падает на сухой трут. Вёлунд стоял посреди каменного пола и казался вросшим в него. На нем была совсем другая туника. Гейрмунн не увидел ни шлема, ни доспехов, но узнал глаза кузнеца и вытянутое лицо.

– Это ты, – сказал Гейрмунн. – Тебя еще зовут Вейландом.

– Некоторые величают меня так.

– И это твоя кузница? – спросил Гейрмунн, оглядывая тесное помещение.

– Нет. Этот курган из земли и камня гораздо моложе, но стоит он в пределах моей кузницы.

– Тогда где же она?

– Здесь, но глубоко под землей. Вход туда тебе закрыт. – Кузнец неслышно прошел по каменному полу, приблизившись к Гейрмунну. – Откуда ты меня знаешь?

Вопрос кузнеца поверг Гейрмунна в замешательство, заставив ненадолго умолкнуть.

– Я Гейрмунн, сын Хьёра, отцом которого был Хальф, а дедом Хьёрлейф. Ты привел меня в свою кузницу на морском дне. Разве не помнишь меня?

– Нет. Я не тот Вёлунд, которого ты тогда встретил.

Гейрмунн силился понять услышанное.

– У тебя одинаковое имя с другим кузнецом?

– Да. Мы разные воспоминания одного существа, но я уже очень давно не слышу голосов других.

– Почему?

– Трудно втолковать это тебе. Я… умираю. Но медленно. Пройдет еще немало времени после смерти твоих детей и внуков, прежде чем меня не станет.

– Не понимаю я твою породу, – вздохнул Гейрмунн.

– Было бы очень странно, если бы понимал.

– Знаком ли тебе браслет, нареченный Хнитудром?

– Я знаю все браслеты, какие делал, но ни одному не давал такого имени. А почему ты спрашиваешь?

– Ты… нет, тот Вёлунд на морском дне дал мне браслет с таким именем.

– Говоришь, дал браслет? – Кузнец помолчал. – Он при тебе?

Гейрмунн открыл рот, чтобы ответить, и его вдруг охватил жгучий стыд.

– Нет, – тихо сказал он. У Гейрмунна возникло ощущение, что он подвел того Вёлунда и самого себя. – Я отдал браслет моему конунгу, – добавил он, глядя в пол.

– Почему? – удивился здешний Вёлунд.

– Посчитал, что ему судьбой предначертано носить Хнитудр.

– Судьба – порождение ума, – сказал Вёлунд. – Браслет – закон. Если ты его получил, тебе и носить. Отдать мой браслет все равно что отказаться от могучей силы.

Гейрмунн не ответил. Он и так понимал, что это правда, однако ему требовалось подтверждение Вёлунда, чтобы правда стала кристально ясной. Какая-то часть его души всегда сожалела, что Гутрум забрал браслет, не важно, по велению судьбы или по собственной прихоти. Честь не позволяла Гейрмунну признаться себе в этом, ибо он принес датчанину клятву на верность. Но сейчас он осознал: случившееся мало касается его чести, а связано с его силой, которую он всегда волен дать или забрать. Чем больше он сомневался в конунге Гутруме, тем больше хотел вернуть браслет.