Дрожащими руками Толик выгреб из кармана остальные «пазлики» и разложил их на бензобаке в уже известном ему порядке. В центре оставалось пространство как раз для пятого.

Толик осторожно, слегка надавив, вставил пятый пазл в причитающееся ему место.

Поверхность мозаики осветилась разноцветными волнами. Щели стыков исчезли, поверхность стала гладкой. Получившийся картонный квадрат начал расползаться в размерах, одновременно утончаясь. Теперь это был лист бумаги.

На единой поверхности проявился рисунок.

Толик бережно сложил листок и спрятал за пазуху. После чего завел мотоцикл и рванул вслед за Мариной.

Та была уже довольно далеко. Она стояла возле проезжей части, растерянно ища глазами хоть какой-нибудь транспорт.

Толик подкатил к Марине, и когда та двинулась прочь, медленно покатил рядом.

– Я с тобой! – решительно сказал Толик и, будто оправдываясь, пояснил:

– У меня там рюкзак остался…

Марина с сомнением посмотрела на него. Но, видимо поскольку из глаз того уже исчезли искорки надежды на какую-никакую взаимность, и оставалась только мрачная решимость, Марина усмехнулась и ответила:

– Тогда уж я с тобой…

И ловко забралась на тесную часть сиденья позади Толика.

– Ну, чего притих? Поехали!

– Да, я совсем забыл, – пробормотал Толик и неловко вложил в руку Марине маленький букетик.

– Это мне? – усмехнулась Марина.

Цветы приподняли маленькие бутончики, будто вглядываясь девушке в глаза и неуверенно зарычали. Но тут же, будто извиняясь, тонко запели что-то невнятно-приятное и принялись гладить ее руку.

– Хм, – сказал Толик. – Это обнадеживает.

И крутанул ручку газа.

Адъютант шел на заседание штаба, как на расстрел.Да, что там говорить – как в преисподнюю!

Где ему только ни приходилось бывать! И в него не раз постреливали, и приставляли дуло автомата ко лбу, и сам он стрелял в людей. Но ни одна «горячая точка» не вызывала в нем такого трепета и суеверного ужаса, как его нынешнее начальство. Рядовое собрание высших офицеров превратилось в черт знает что…

Да и разве только в штабе дело! С тех пор, как стало известно, что они находятся теперь уже внутри зоны Локализации, вокруг стала происходить всякая чертовщина. Нельзя сказать, что до этого все было абсолютно нормально – но теперь…

По укрепрайонам бродили какие-то призраки и монстры, солдаты исчезали, раздавались странные звуки, крики… Многие пытались дезертировать – но в ужасе возвращались, понимая, что за границы Локализации им не выбраться.

Непонятным образом, безо всякого участия людей, задвигалась военная техника. Адъютант сам наблюдал, как в небе, словно пара ястребов в борьбе за добычу, сцепились два ударных вертолета. Они двигались, нарушая все возможные законы физики, нападая друг на друга, ударяя друг в друга «брюхом» и уходя на новый разворот. Один из них, побежденный, рухнул на землю. Но не взорвался, не загорелся, а пополз по земле, как раненая птица, издавая при этом странный скрежещущий звук. И за всем этим, задумчиво покуривая сигарету за сигаретой, наблюдали с земли их пилоты.

А последней каплей в наполненной страхом душе стало вынесенное тайком из штабной палатки истерзанное тело капитана Егорова…

Он подошел к штабной палатке. Вокруг стоял вой от жужжания целой тучи мух. Огромные, жирные, они кружили вокруг палатки, словно внутри ее разлагалась слоновья туша. Одно из насекомых повисло перед носом адъютанта, и тот с ужасом убедился, что это и не муха вовсе.

Это пуля!

Обыкновенная автоматная пуля, калибром 5,45 со следами нарезки от автоматного ствола…

Мимо, с низким жужжанием, словно какой-то жук или шмель, тяжело пролетела пуля побольше и пожирнее – скорее всего, «трехлинеечная», от СВД.

– А-ну, п-шли! – зарычал адъютант, отмахиваясь от назойливых пуль папкой с бумагами.

Ничего не оставалось, как войти в палатку.

Здесь было жарко и влажно. По полу, по стенам стелился густой туман, словно в кино про эпоху динозавров. Брезентовые стены были сплошь покрыты паутиной, а сами пауки были настоящим воплощением ночных кошмаров. Адъютант стал немедленно истекать потом и хватать ртом слишком уж тяжелый воздух.

Офицеры плотной толпой сгрудились у стола с огромной оперативной картой. Их крылья подрагивали, и было непросто заметить на них знаки различия, проступающие на кожистых складках пигментными пятнами.

Самым жутким на вид оставался генерал. Он был черен, как смола, а глаза его сверкали кровавыми отблесками. Во рту недвусмысленно обозначились клыки.

Характер генерала испортился подстать образу. Если и раньше у него случались приступы начальственного гнева, то теперь они переходили просто в буйство ярости с высокой вероятностью летального исхода для подчиненных.

На негнущихся ногах адъютант подошел к офицерам и, запинаясь, доложил обстановку. Офицеры внимательно смотрели на него, но не столько с профессиональным интересом, сколько с аппетитом. Он с ужасом подумал, что слухи о том, что именно офицеры крадут и пожирают солдат, вероятно, не так уж далеки от истины…

Выслушав доклад, генерал нетерпеливо выбросил веред когтистую лапу и прошипел:

– Все ясно! Ничего не меняется, а если и меняется – то только лишь в худшую сторону. Поэтому вернемся к тому, о чем я говорил. Засиделись мы, товарищи офицеры, засиделись… Чего мы ждем? Пока американцы или свои же не ударят по нам атомной бомбой? Вы же знаете, что и такого исхода вполне можно ожидать в сложившейся обстановке…

Офицеры одобрительно зашипели, высунув трепещущие раздвоенные языки. Генерал продолжал, тыча кривым когтем в карту:

– Зло – там! Оно никуда не ушло за время осады, и видимо, уходить не собирается. Да, там пропали наши разведчики. Но к черту страх! Нам остается только броситься туда всеми силами, найти врага и уничтожить его в его же логове…

– А кого именно? – промямлил один из офицеров. Это высказывание вызвало возмущенное шипение прочих. Умник притих.

– Какая разница – кого?! – злобно оскалился генерал. – Теперь это уже не имеет значения. Если мы не найдем конкретного врага – мы сравняем с землей город!

Офицеры возбужденно захлопали крыльями. Поднялся ветер, у адъютанта сорвало фуражку. Под ней уже начинали пробиваться седые волосы.

– Мы используем сразу все резервы, – продолжал генерал. – А, в крайнем случае, – и тактическое ядерное оружие…

– А у нас… есть? – дрогнувшим голосом поинтересовался один из полковников.

Генерал тихо и страшно рассмеялся: