Едва с брезента сорвали клейкую ленту, Дафна сбросила его с себя и соскочила с каталки. Пока она отряхивала джинсы, каталку с завернутым в одеяло телом откатили в угол у входной двери. Один из парней в униформе, светловолосый, с невыразительными бледно-голубыми глазами, задвинул засов на двери и с безразличием, которое пугало больше грубости, провел Дафну через комнату и приковал наручниками к ржавой водопроводной трубе у восточной стены.

Кухня занимала почти весь домик, белые холодильники тут были такими же старыми, как у Грамотейки, а большие плиты щеголяли керамическими ручками. Судя по всему, они не были даже подключены, а в воздухе витал запах машинного масла. Над плитами висела бурая от ржавчины кухонная утварь – открывалки, лопатки, сбивалки – и полка, заставленная пыльными банками и коробками. Дафна с трудом пыталась разобрать надписи.

Дверь в дальней стене отворилась, и в кухню вошел, засунув руки в карманы линялых джинсов, худой седоволосый мужчина в красной фланелевой рубашке. За его спиной Дафна разглядела маленькую комнатку, освещенную лампочкой, и отметила, что в этой же стене есть еще две двери. Она надеялась, что одна из них ведет в уборную.

– Не вижу что-то своей любимицы? – протянул мужчина. На его загорелом морщинистом лице белели пушистые усы.

– Переметнулась на другую сторону, – проскрежетал Гольц из кресла-коляски, стоявшего посреди кухни. – Угнала машину и сбежала с молодым Маррити, а потом стала невидимой для Раскасса. Сама бы она этого не сумела, значит, спуталась с Моссадом.

Седоволосый мужчина округлил глаза и рассмеялся, потом, стуча ботинками, пересек комнату и подошел к стоящей у дальней стены Дафне.

– Придется мне, значит, выбрать новую любимицу. Как тебя зовут, моя сладкая?

Старый Фрэнк Маррити, торчавший в углу рядом с дверью, по другую сторону от Раскасса, покачал головой и произнес:

– А мне говорили, здесь есть что выпить!

Он начал с трудом опускаться и пристраиваться на полу у стены.

– Дафна Маррити, – ответила Дафна.

– Ну а меня, Дафна, зовут Канино – как корм для собак. Я здесь самый старый пес. Почему бы тебе не сесть на стул?

– Я бы хотела, чтобы меня отвезли в город, мистер Канино, – ответила девочка, – и там я позвонила бы, чтобы меня забрали. Монетки у меня есть.

Маррити наконец уселся на полу, вытянув перед собой правую ногу.

– Мечтай-мечтай! – буркнул он.

Канино покосился на старика, и морщины вокруг его глаз обозначились еще резче.

– Бутылку вы получите, когда я увижу, что вы прикусили язык. Пока что у меня есть сомнения, – и, обращаясь к Дафне, он добавил: – Если эти поганцы будут тебя обижать, скажи мне, слышишь? – Он с улыбкой похлопал девочку по плечу. – Мы тебя скоро отпустим, детка. Но не сразу. Нам надо узнать, кто те люди, с которыми связался твой папа. К тебе и твоему папе у нас вопросов нет, но те люди будут искать вас, и с ними мы должны потолковать.

– Можно мне в ванную?

– Боже мой, конечно! Фред, освободи ее и проводи в ванную. Подождешь у двери.

Тот же равнодушный молодой человек, который приковал ее наручниками, теперь освободил ей руки и за локоть провел ее по гудящему дощатому полу к средней из трех дверей. Дафна вошла и закрылась изнутри.

Узкую комнатушку освещало лишь вечернее солнце сквозь затянутое паутиной окошко высоко на стене.

Древний унитаз кое-как работал, а кран над еле видной в полутьме раковиной выдал струйку воды. Вытерев руки о блузку, Дафна стала рассматривать стену с окошком.

Отец сказал: «Я им не дамся и скоро заберу тебя. Эти люди не сделают тебе ничего плохого». Еще он сказал: «В вертолете ничего не делай», то есть не пытайся поджечь двигатели.

Потом папа поцеловал ту женщину, Шарлотту. Шарлотта сказала этим людям, чтобы не пытались убить папу, и предложила стереть себя вместо Дафны.

Дафна надеялась, что женщина не погибнет – если «стереть» значило «убить». Хотя прошло уже два года, иногда она просыпалась по ночам, разбуженная настойчивым образом матери вместе с оглушающей волной потери.

Меня одной не хватит, и одной моей любви к нему мало, подумала Дафна. Мне нужна помощь.

Она вышла, не дожидаясь, пока этот Фред начнет стучать в дверь. Теперь под потолком большой комнаты сиял белый флуоресцентный светильник.

Зазвенел ящик с переносным телефоном. Старый Канино, подняв его с пола, подал Гольцу.

– Вас, шеф, – усмехнулся он, открыв крышку и достав аппарат.

И тут Дафна вздрогнула, да и рука Фреда на ее плече дернулась, потому что венчик древней сбивалки над плитой с гудением завибрировал, взметнув облачко пыли. Больная нога Маррити стукнула о доски пола – старик попытался было, без особого успеха, отползти к выходу.

Голос, который сотрясал позвякивающий венчик, входя в резонанс с древесиной стены, превращался в баритон.

– Это Шарлотта. Соглашайтесь с тем, что она предложит.

Гольц раздраженно кивнул и включил телефон.

– Шарлотта! – произнес он. – Что скажешь хорошего? – Скрипучий голос Шарлотты пробивался сквозь треск помех.

– Забвение, Пауль, – начала она. – Сам знаешь, ты тоже этого хочешь. Давайте где-нибудь встретимся на рассвете, проведем обмен. Дафна выходит от вас первой, потом, со своей стороны, выхожу я, и вы берете меня вместо нее.

– Хорошо, нам подходит, – ответил Гольц. – Медицинский центр «Эль-Мирадор», на углу между Ташейва-драйв и Индиан-каньон-драйв. Это… в Палм-Спрингс.

– Ну-ну. Я буду вооружена, и, если вы что-то затеваете, даю слово – успею убить и себя, и Дафну, и всех, кто окажется рядом, а вы останетесь ни с чем. Понятно?

– Ну, не то чтобы ни с чем, – возразил Гольц. – Инструкцию по применению машины времени мы получили. Подробно опросили старого Маррити, и убьем его при любом неверном движении с вашей стороны. Так что пусть твои новые дружки не воображают, что смогут так просто уничтожить нас, как папа римский – еретиков в Каркассоне. Ты же знаешь, что их этот обмен не интересует.

– У меня нет никаких дружков. «А я к неведомым пойду, кто вовсе не рожден…»[17]. И до машины времени мне нет дела. Хоть передеритесь из-за нее в этом мире, где никогда не было Шарлотты Синклер.

– Надеюсь, они вас не сотрут! – вставила Дафна.

– Живи вместо меня, малышка, – донесся слабый голос Шарлотты. – Не увлекайся выпивкой.

Аппарат громко щелкнул, и в трубке воцарилась тишина. Гольц выключил телефон и обратился к потолку:

– Она говорит искренне. Если Моссад и использует Шарлотту как приманку, чтобы добраться до нас, то без ее ведома. Фред, пристегни девочку к трубе.