Недавно папский камерарий кардинал Сиджисмондо Конти пришёл к нему заказать обетную картину в связи с чудом, свидетелем которого он неожиданно стал.

— Посетив прошлым летом родовое гнездо в Фолиньо, — начал свой рассказ престарелый кардинал, — я вдруг проснулся ночью от странного гула. Открыв окно, я увидел слепящее свечение и почувствовал, что дом вздрогнул как от удара. Первое, что мелькнуло в голове — землетрясение. Выбежав наружу, я увидел во внутреннем дворике огромный раскалённый докрасна камень.

Знающие люди пояснили кардиналу, что упавший с неба камень — это метеорит, угодивший, по счастью, во двор. Он пояснил также причину своего обращения именно к нему, Рафаэлю, сыну Джованни Санти, с которым в молодости был дружен. Действительно, в хронике, написанной Санти, упоминается имя Сиджисмондо Конти. Рафаэля глубоко тронуло, что заказчик помнил его отца и тепло о нём отзывался, и взялся за написание большой обетной картины 2x3 метра, называемой «Мадонна Фолиньо» (Ватикан, Пинакотека), отнявшей у него немало сил и времени.

Рафаэль торопился, видя, что заказчик на ладан дышит. Ему хотелось порадовать его при жизни, и старания увенчались успехом. Получилась яркая по колориту и компактная по композиции картина, разделённая на две части — небесную и земную. В окружении сонма путти на облаках восседает Мадонна с Младенцем. На ней красная туника до пят и покрывающий голову и колени голубой плащ. Сидящий у неё на руках пухленький Младенец с любопытством смотрит на собравшихся внизу на земле людей. Поразителен по красоте божественный лик Мадонны. Её нимб частично растворяется в облаках, а её правая нога почти касается стоящих на земле людей. Обрамляющая картину резная рама выполнена по рисунку автора.

Над городком, куда угодил метеорит, появилась радуга, соединяющая земное с горним. На всём печать умиротворённости и покоя. На лугу пастух присматривает за стадом и два горожанина беседуют о чём-то мирском, поэтому им не дано увидеть Богоявление. На переднем плане очевидцы явленного чуда симметрично расположены по бокам на зелёной лужайке. Справа Блаженный Иероним положил руку на голову коленопреклонённого донатора Конти в яркой кардинальской мантии, как бы вверяя его Богоматери. Обезображенное старостью лицо донатора выражает благоговение и благодарность за свершившееся чудо. Слева Иоанн Креститель указывает зрителю рукой на небесное явление. Преподобный Франциск пал ниц в молитвенном экстазе. Образовавшаяся посредине пустота удачно заполнена фигурой симпатичного голенького крепыша путти с дощечкой в руках. На ней должно бы быть начертано посвящение от донатора, но бедняга не успел его составить.

В 1514 году образ был установлен в главном алтаре римской церкви Арачели, где Конти был похоронен. Алтарный образ после его освящения стал пользоваться большим почитанием римлян, которые валом туда валили, чтобы полюбоваться новой работой Рафаэля. Но спустя полвека племянница покойного кардинала Анна Конти, настоятельница одного из монастырей под Фолиньо, увезла алтарный образ в свою обитель, где он находился до 1798 года, а затем ему было суждено испытать мытарства в Париже, пока в 1815 году он не обрёл постоянное местопребывание в Пинакотеке Ватикана. Если сравнить эту работу с написанным в Перудже алтарём «Венчание Девы Марии», где горнее и земное органично составляют одно целое, то следует признать, что «Мадонна Фолиньо» при всём блеске её цветового решения по духу и композиционно проигрывает «Венчанию», которое писалось в особой атмосфере душевного подъёма. Не случайно именно им вдохновился Лист, так и назвав одну из своих фортепьянных пьес Sposalizio («Венчание»).

После «Мадонны Фолиньо» Рафаэль решил приступить к работе в Станце Илиодора, поскольку все подготовительные картоны были готовы. Но повстречав на одной дружеской вечеринке молодого банкира Биндо Альтовити, он вынужден был вновь отвлечься. Его заинтересовала личность красивого молодого человека, влюблённого в искусство, а особенно его очаровательная подружка, с которой Биндо зачастил к нему в мастерскую. Рафаэль забавлялся, видя, как пара часто ссорилась по пустякам и девушка ни в чём не хотела уступать богатому ухажёру. Ему захотелось написать портрет строптивой римлянки, о чём он сообщил её богатому другу. Тот сразу загорелся идеей, но через пару дней объявившись в мастерской, Альтовити сообщил, что возлюбленная сбежала из Рима с безвестным музыкантом. На его лице была неподдельная печаль, как у ребёнка, лишившегося любимой игрушки. Чувство оскорблённого мужского самолюбия Рафаэлю было незнакомо.

— Не стоит принимать это близко к сердцу, — сказал он, пытаясь утешить беднягу, и предложил расстроенному товарищу попозировать, дабы отвлечься от грустных мыслей.

Во время сеанса Биндо рассказал о себе и отце банкире, племяннике папы Иннокентия VIII, при котором был построен дворец Бельведер в Ватикане, и о своих симпатиях республиканскому правлению Флоренции, откуда он был родом.

Портрет удался (Вашингтон, Национальная галерея) как по изысканности композиции, так и по мягкости колорита. Биндо Альтовити изображён в три четверти вполоборота на сером фоне облачённым в тёмно-зелёный плащ с вырезом на спине, из-под берета выбиваются пряди русых волос до плеч. Красивое мужественное лицо ярко освещено вместе с левой рукой, приложенной к груди. Ясный взгляд устремлён на зрителя, словно ищет поддержку в трудную минуту любовной драмы.

Молодые люди подружились, и вскоре Альтовити, портрет которого вызвал большой интерес в артистической среде, объявил Рафаэлю о помолвке с юной флорентийкой и заказал картину, которую решил подарить невесте перед свадьбой. Так появилась великолепная работа, называемая по-итальянски Madonna deU’impannata (Флоренция, Питти). Своим необычным названием она обязана тому, что изображённое на ней окно заклеено бумагой, как обычно в деревнях поступали бедные крестьяне, используя бумагу или полотно вместо стёкол, которые стоили недёшево.

Это одна из замечательных по колориту композиций, на которой естественный свет, просачивающийся через заклеенное бумагой окно, не идёт ни в какое сравнение с божественным светом, выявившим на тёмном фоне полную радости и умиления сцену, когда престарелая Анна передаёт Деве Марии шалуна-сына. Прекрасен, как всегда у Рафаэля, задумчивый образ Мадонны со слегка склонённой к Иисусу головой. Рядом мальчик Креститель, смотрящий на зрителя и указывающий перстом на Спасителя. Считается, что склонившаяся над Анной молодая женщина — это Мария Клеопа. Вся картина пронизана подлинно народным духом.

* * *

Прослышав от моны Лукины, что Юлий II позволил себе небольшую передышку из-за лёгкого недомогания, Рафаэль после заутрени подошёл к папе за благословением и напомнил о данном обещании позировать часа по два в день. После одержанной победы на Латеранском соборе Юлий был в добром расположении духа и дал согласие, тем более что «любезный сын» заверил, что быстро управится с портретом. Во время сеанса папа был задумчив и лишь раза два нарушил молчание, поинтересовавшись делами в мастерской и попросив не особо доверять хитрому сиенцу Киджи, который давно ходил вокруг художника. Видимо, Юлий опасался, как бы банкир не переманил его любимца.