Верховному друиду не нужно было даже прикасаться к этой «ветви», чтобы почувствовать, насколько аккуратно и искусно она была привита к тогда еще совсем юному Мировому Древу. Несомненно, это дело рук Фэндрала. Более того, Малфурион сразу догадался, что обезумевший друид несколько раз возвращался сюда, чтобы помочь своему зловещему творению окрепнуть. Сама «ветвь» возвышалась почти на три метра, а отходившие от нее ростки доходили до метра и были покрыты темными шипастыми листьями, а также бледными плодами, по форме отдаленно напоминавшими черепа.

Малфурион подошел ближе. Один из влажно поблескивающих плодов упал ему прямо под ноги и раскололся, ударившись о ветвь, на которой стоял верховный друид. Из его внутренностей потек белесый вязкий сок, источавший жуткую вонь, которая обычно витала над полем битвы, усыпанным трупами.

Малфурион отшатнулся и невольно отдалился от привитой к Тельдрассилу ветви. Он прекрасно понимал, что именно этого и добивался Владыка Кошмара, но не мог совладать с отвращением.

В это мгновение на ветвь упал еще один плод. Вместо белесого сока из него хлынули сотни многоножек с головами, больше всего напоминавшими голые черепа ночных эльфов.

– Малфурион Ярость Бури, – шептали они, подползая все ближе. – Малфурион Ярость Бури…. присоединись к нам…

Малфурион узнавал эти голоса и вспоминал, кому принадлежал каждый из них. Вот лорд Гребень Ворона, командовавший войсками ночных эльфов, а затем убитый одним из агентов Высокорожденных Азшары; а вот верховная жрица Дехана, предшественница Тиранды; с ними злобный капитан Варо’тен, верный слуга королевы. Их голоса вплетались в какофонию стонов тех, о ком все десять тысяч лет беспрестанно думал и сам Малфурион, и его возлюбленная Тиранда.

– Малфурион… мы ждали так долго… присоединись к нам… Пора и тебе познать вечный покой…

Малфурион медлил, дожидаясь, пока ужасающие многоножки подберутся поближе. Наконец первая из этих отвратительных тварей заползла ему на ногу и открыла пасть.

В этот момент Малфурион нагнулся и схватил ее, с силой сжав.

Многоножка взвыла, подобно умирающему ночному эльфу. Отвратительная оболочка тут же начала исчезать, и на ее месте распустилась прекрасная роза.

В этот момент остальные насекомые тоже завопили, переживая ровно то же самое, что и та, которую удерживал Малфурион.

– Отныне все эти души станут частью природы, – провозгласил он, обращаясь к чудовищной «ветви» и наблюдая за тем, как повсюду распускаются розы. – Так почтим же тех, кто встал на защиту Азерота и отказался предать свой мир в обмен на безграничную мощь.

Крона Тельдрассила закачалась, как будто от сильного ветра. Шелест листьев на ветвях более мелких деревьев сливался в злобный, полный горечи рев.

Владыка Кошмара пришел в ярость, и Малфурион воспользовался моментом, чтобы вновь сменить облик, на этот раз превратившись в огромного, лютого медведя. Наделенный поистине чудовищной силой, он схватил привитую ветвь и вырвал ее из Тельдрассила вместе с проникшими глубоко в ствол корнями.

Мировое Древо сотрясла дрожь, а деревья поблизости с корнями вырвались из земли. Малфурион, по-прежнему в облике медведя, прижался к стволу, чтобы переждать усиливающийся катаклизм. Оставалось надеяться, что те, кто остались в Дарнасе, уцелеют.

Наконец все стихло. Верховный друид мгновенно сосредоточился, чтобы оценить масштаб повреждений, и пришел в ужас. Землетрясение было совсем непродолжительным, но настолько мощным, что нанесло непоправимый ущерб лесу. Огромные дубы раскололись пополам, и большая часть кроны Тельдрассила представляла собою руины, находиться в которых было попросту опасно.

«Пора уходить из Дарнаса», – решил верховный друид.

До тех пор, пока они не выяснят, насколько сильно пострадало Мировое Древо, оставаться в городе небезопасно.

Пока Малфурион размышлял об этом, ветви Тельдрассила не выдержали веса сломанных деревьев и с громоподобным треском надломились. Вниз полетели тонны древесины, перемешанные с землей. За ними следом, повинуясь силе инерции, отправились и другие могучие деревья.

В какой-то момент верховный друид отвлекся от страданий Тельдрассила и перевел взгляд на привитый отросток, который совсем недавно вырвал из ствола. Ветвь заметно побелела, и из нее вытекала какая-то жидкость, по густоте напоминавшая древесный сок, но вот цвет… В облике медведя обоняние Малфуриона обострилось. Различив запах этой субстанции, он ощутил ни с чем не сравнимую ярость.

Вот он, источник порчи, охватившей Тельдрассил! Малфурион испустил звериный рык. Теперь-то он догадался, что это за жидкость, и как все произошло.

Из ветви сочилась кровь! Слишком уж густая, но при этом свежая и, судя по виду, точно такая же, как та, которая текла по венам любого ночного эльфа.

Кровь… из древа.

Верховного друида осенило, и он тут же принял свой естественный облик. Есть лишь только одно древо, которое способно на такое. Тысячелетия назад его создал сам Малфурион. Он сделал это, чтобы положить конец злу, извлечь из него пользу, но в конечном счете лишь породил нечто еще более темное и чудовищное.

Эта бледная ветвь принадлежала древу, из которого возникла тень Владыки Кошмара.

Древу, которое в прошлой жизни было отвратительным советником безумной королевы Азшары.

– Ксавий… – произнес Малфурион, и это имя обожгло губы, словно яд.

Ксавий… Образ вероломного советника королевы до сих пор стоял у Малфуриона перед глазами. Именно лорд Ксавий усилил заклинание магов-Высокорожденных, которое открыло портал для Пылающего Легиона. Твари, пришедшие в Азерот, не вызвали у него никакого отвращения. Напротив, Ксавий с радостью помогал коварной Азшаре, встретившей демонов с распростертыми объятиями.

Дважды Малфурион думал, что с советником покончено. В первый раз они вступили в смертельную схватку на вершине той самой башни, где высокорожденные открыли портал. Малфурион использовал невероятно сильное заклинание, вызвав бурю. Молнии подожгли Ксавия, дождь растопил его плоть, а грохочущий гром буквально разбил вдребезги. Малфурион до сих пор помнил во всех подробностях исказившееся лицо Ксавия и его чудовищные, измененные при помощи магии глаза – черные с алыми всполохами. В ушах до сих пор стоял его последний, леденящий душу крик.

Так оборвалась жизнь злобного советника королевы Азшары.

Вот только Малфурион и все остальные недооценили мощь падшего титана Саргераса. Повелитель Пылающего Легиона отыскал жалкую частицу бесплотного духа Ксавия, долго пытал его за все неудачи, а затем превратил в нечто чудовищное. Так Ксавий стал сатиром, самым первым из козлоногих чудовищ, которые после этого не раз угрожали ночным эльфам. Перерождение лишь усугубило его злобную натуру.

Из-за Ксавия и еще одного поддавшегося порче Высокорожденного Малфурион едва не потерял свою возлюбленную Тиранду. В конце концов, опасаясь, что враг и на этот раз избежит смерти, тогда еще юный друид воззвал к силе Азерота и, преодолев яростное сопротивление сатира, превратил его в безвредное древо.