А вот командир резервного экипажа Колыванов вел себя с Андреем подчеркнуто холодно. Словно проводя некую разграничительную черту, отделяя себя, профессионального космонавта, от какого-то там комитетского ставленника.

К счастью, резервный экипаж так и остался резервным – последний медосмотр выдал «добро» всем троим. И после получаса обязательной барокамеры (для насыщения крови кислородом, что, в свою очередь, поднимает общий тонус, выносливость, ускоряет реакцию) экипаж уже сидел в креслах «костюмерной».

«Господи, – думал Андрей, пока трое техников облачали его в полетный комбинезон, – пять человек мучаются, чтобы одеть одного меня! И еще два раза по столько смотрят на экраны, старательно фиксируя каждый удар моего сердца…»

Часом позже, сверкая свежей краской, такой знакомый и одновременно разительно отличающийся от своих городских собратьев чистотой и небольшим количеством пассажирских мест «МАЗ» вез экипаж «России» к стартовому столу. Даже отсюда разлапистая сигара «Энергии» казалась огромной.

Полковник воспринимал царивший в ЦУПе предстартовый бедлам с восхищением. Несколько сотен людей, каждый за своим пультом, творили все вместе малопонятную непосвященному грандиозную симфонию космического старта. Контрольные замеры, показания датчиков, доклады наземных служб сливались где-то за столом руководителя полета в ясную и понятную картину.

Каждый час проводилась общая перекличка, и только в этот момент становилось понятно, какой невероятно сложный механизм стоит сейчас в десятках километрах отсюда, на стартовом столе.

В отделении для прессы шумно, эта братия не может вести себя спокойно. У дальней стены и перед главным табло возятся с настройкой своей оптики телеоператоры. Разрешение на съемку получили немногие, хотя присутствует в зале не меньше трехсот журналистов.

Весь мир оповещен о запуске русских космонавтов на Луну. Полковника уже мутило от той невообразимой шумихи, которую подняли СМИ в эфире и на страницах газет. Российские, захлебываясь восторгом, рассказывали о новом прорыве в космос, о достойном наследии советских конструкторов, запустивших первый спутник, первого космонавта, первую межпланетную станцию…

– Успешно завершив борьбу со вседозволенностью и сверхдоходами олигархов, обогатившихся в период так называемой приватизации, президент приступил к возрождению былого величия России, завоеванию передовых позиций в мировой науке и, в первую очередь, – в исследовании космического пространства…

Корреспонденты иностранных газет и телеканалов высказывались несколько более осторожно. Красной нитью в их репортажах сквозило недоверие: сумеют ли? Откуда у нищей и коррумпированной России средства и технологии на развитие лунной программы?

– …история уже была однажды свидетелем поразительных успехов Советского Союза, но, как оказалось, достигнуты они за счет повального обнищания населения и рабского труда сотен тысяч политических заключенных. Многих сейчас волнует один и тот же вопрос: не наблюдаем ли мы возрождение старых методов? После ряда громких дел по фактической национализации сырьевой отрасли – единственного источника валютных поступлений – российское правительство, вместо того чтобы пустить изъятые в бюджет доходы нефтяных гигантов на социальные программы, тратит так необходимые народу ресурсы на амбициозный лунный проект. Ученые США ясно высказались о бесперспективности пилотируемых полетов в ближайшие пять-семь лет, пока не будет достигнут необходимый уровень безопасности. Впрочем, русских никогда не заботил уровень риска собственных космонавтов. Вспомним хотя бы станцию «Мир», которая продолжала летать через 15 лет после запуска!

Бог с ними! Главное, удалось избежать интервью с космонавтами, сославшись на плотный график. Пресс-служба РКА скормила журналюгам несколько записей – лунные космонавты на тренировке, они же в бассейне, они же на медосмотре… Пока никто не догадался, почему в кадре их всегда только пятеро, хотя говорится про два экипажа – основной и дублирующий. Но Везунчик не должен быть в кадре ни в коем случае – на этом настоял генерал лично, да и еще кое-кто сверху. Газетчики народ ушлый, быстро сообразят, где пахнет сенсацией. Да и коллегам не стоит облегчать работу.

На большом обзорном экране в центре рабочего табло титанической башней возвышался голубовато-белый корпус «Энергии» с колоннами разгонных блоков по бокам. Камера стояла в километре от стартового комплекса, но даже с такого расстояния было видно, как струятся вдоль корпуса перламутровые в мощном свете прожекторов облака испаряющегося азота. Шестидесятиметровую ракету поддерживали направляющие фермы, но все равно казалось, что космодромные плиты вот-вот не выдержат ее тяжести, и вместо рывка в космос двухтысячетонный носитель провалится под землю. По сравнению с «Энергией» скрытый за атмосферными обтекателями лунный корабль казался миниатюрной игрушкой, хотя вес одного только посадочного модуля зашкаливал за шесть тонн.

Как Петр Дмитриевич ни ждал его, все равно предстартовый отчет начался неожиданно.

– Внимание! Пятиминутная готовность! Всем службам доложить о готовности!

– Топливо – в норме!

– Кислород – в норме!

– Внимание! Четыре минуты до старта!

– Двигатели первой ступени – в норме!

– Двигатели второй ступени… в норме!

– Телеметрия – в норме!

– Метеоконтроль – в норме!

– Медицина – в норме!

Едва смолк последний доклад, как отчет пошел уже непрерывно.

– Сто двадцать секунд до старта… сто семнадцать… сто шестнадцать…

– …девяносто девять …девяносто восемь …девяносто семь…

– …полста восемь …полста семь …полста шесть…

– …десять секунд до старта …восемь …семь …шесть …пять …четыре …три …два …один …НОЛЬ!

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

– Протяжка!

Даже здесь, за тридцать километров до стартового стола, дрогнул пол. С экрана донесся глухой гул, клубы густого дыма заволокли площадку.

– Есть протяжка!

– Продувка!

– Есть продувка!

– Зажигание!

– Предварительная!

– Пошла предварительная!

– Промежуточная!

– Пошла промежуточная!

– Главная, подъем!

– Есть подъем! Отрыв от стола!

Нарастающий где-то за спиной гул вдруг неожиданно для Андрея перешел в рев, казалось, невиданной силы зверь попался в ловушку и напрягает все силы, чтобы выбраться на свободу. Кабина задрожала. В адском грохоте уже ничего нельзя было понять, мысли путались, даже сквозь звукоизоляцию шлема шум давил на него всей своей мощью.

Потом был могучий рывок, и корабль, ощутимо раскачиваясь, медленно пошел вверх, в маленьком иллюминаторе промелькнули опаленные выхлопом решетчатые фермы.