– Потрясающе. Эта мышь, кажется, жила при Хмерсе. Смотри, у нее совсем нет клыков.

– Это не мышь! Но ты прав, у нее резцы, как у древнего грызуна. Два длинных впереди – сейчас уже нет таких… А тут бурундук! Настоящий бурундук, – восторг Самины был сродни впечатлению первоклашки от лунапарка – Просто фантастика, как же ты туда попал, дружок?..

– Кажется, он озадачен не меньше нас.

– Я думала обнаружить животных гораздо ниже этой шахты, в слоях вечной мерзлоты!

– Посмотри, может, здесь есть кто-то покрупнее? У меня не получается вернуть нуклеовизорам способность читать гены сквозь кристалл, а пока мы ковыряем оттуда землероек, и сами окаменеем.

Через полчаса они вдвоем нашли крысу, двух скорпионов, кого-то большого, от кого Самина отшатнулась с брезгливым «Фу! А, все равно он хищник…» и выводок выхухолей.

– Мне надо заглянуть в бумаги из бункера. – сказал Эйден.

– Думаешь найти в них что-то о кристаллах?

– Я хочу понять, при каких условиях они выросли. При повышении температуры или при понижении? Проще говоря, это вареный бурундук там внутри или мороженый. ДНК безвозвратно распадается при высоких температурах, и если мы не хотим пообедать тушеной крысой, незачем и доставать ее оттуда. Если же кристаллы образовались в экстремальном холоде, значит, нам повезло, и не придется спускаться в мерзлоту.

– Было бы здорово.

– Поброди вокруг в поисках стопроцентных травоядных. Я почти не знаком с вашей фауной, и здесь от меня толку мало. Я лучше займусь бумагами и прибором.

Эйден, конечно, лукавил. В чем он разбирался хуже, чем в инопланетной биологии, так это в допотопных, по меркам империи, механизмах вроде нуклеовизоров. Зато настоящей пыткой было ползать между кристаллами, изображая, что он совершенно не хромает, и ловить на себе этот неприкрыто встревоженный взгляд. Можно сколько угодно повторять, что сострадание и сочувствие суть не одно и то же, но он не мог скатиться до жалости к себе.

Впрочем, Самину устроило такое положение дел. Поглощенная энтузиазмом, она куницей шныряла в лучах сателлюкса. Среди прочих зверей она вскоре обнаружила хорька и летучую мышь-вампира. Травоядных не было.

– Слишком медленно! – она с досады ударила ладонью по турмалину. – У меня уже в глазах рябит, а ведь я еще и половины не осмотрела. Мне кажется, я начала ходить по кругу… Этого ежа я уже где-то видела.

– У меня для тебя две новости…

– Давай с хорошей?

– … «так себе» и «немногим лучше».

Эйден возник перед ней с нуклеовизором в руках. После починки тот выглядел гораздо скромнее нового. Какие-то внешние детали, видимо, сломались безнадежно.

– Ляпископ внутри прибора совсем умер. Теперь он читает ДНК только при прямом контакте с животным. Придется резать кристаллы и доставать зверей, если повезет найти подходящих. Жаль, с нами нет Шиманая. Он, конечно, справился бы лучше.

– Я думаю, он бы умудрился достать здесь новый ляпископ! – хмыкнула биолог. – Но и такой нуклеовизор очень поможет. Без него пришлось бы доставать все эти тушки и тащить их на себе в город! А вторая новость? Надеюсь, ты начал с той, что похуже?

– Эти кристаллы выросли в период кратковременного, но экстремального холода.

– Так это же прекрасно! – от возбуждения Самина жестикулировала, как жонглер. – Значит, если здесь есть травоядные, а в них черви, то мы сможем выделить их ДНК. Да?

Эйден почти рассмеялся.

– Ты забавная, когда увлечена.

– Если честно, в последний раз так сильно увлечена я была залпом по твоему кораблю.

Андроид свинтил улыбку в гримасу, на какую только были способны его лицевые мышцы.

– Отлично. – он присел на краешек рыжего кварца. – Если в тебе сейчас кипит хотя бы половина той дури, с которой ты палила по мне, то не составит труда изучить все поликристаллические конгломераты высотой до метра. И только светлых оттенков от голубого до бирюзового.

– Ты шутишь?! Таких тут целый лес! Я думала…

– И я думал, Самина. Звери консервировались, потому что рост кристаллов происходил невероятно быстро – в течение нескольких дней. При этих условиях турмалин образует вот такие розетки. Одинокие темные стебли просто не могли сохранить ДНК.

Самина переступила с ноги на ногу и присела на тот же кварц, спиной к спине робота. Она собиралась проглотить капсулу с водой и энергетиком, прежде чем начать поиски.

– А там, в этих бумагах… есть причина внезапного понижения температуры?

– Я могу ошибаться, но косвенно все указывает на работу реле. Его запуск – первый и пока единственный – прошел с колоссальными затратами энергии. Ее взяли прямо из земли под бункером.

– То есть прямо отсюда? – девушка ткнула в камень под собой.

– Да. Резко похолодало, в десятки раз выросло давление, я не знаю, что еще… Но, должно быть, что-то вроде этого. Животные пытались спастись, забираясь все глубже, и попали в ловушку кристаллизации.

– Какова же вероятность, что и растения изменились тогда же?

– Очень много целых и еще две десятых процента. – вздохнул Эйден, устраивая затылок на плече девушки. Ее шею и ухо защекотали чужие волосы – густые, как шерсть, и жесткие от пыли. Самина тотчас впала в оцепенение, словно кошка, которую схватили за шкирку.

– Больно? – спустя целую минуту без движения, спросила она.

– Чуть-чуть. Сейчас помогу тебе.

– Нет, я люблю работать одна.

Не говоря больше ни слова, девушка поднялась и забрала у андроида нуклеовизор. «Чуть-чуть», – думала она, удаляясь в заросли турмалина. Мир вокруг был слишком далек от мыслей о гиперпространственном реле. Он был похож на сказку. И последнее, что могла бы позволить себе принцесса в ней, это выразить озабоченность кровоточащей раной. Восхищаться драконьей тушей под мышкой – пожалуйста. Клохтать над тем, что рыцарь обозвал царапиной, – никогда. Даже если у него голова болталась на одном сухожилии.

Эйден методично ворошил кишки доисторической косули, сидя на коленях. Тушки других копытных, а еще мартышки и бобра, лежали рядом образцовым сатанинским кругом.

– Эта тоже мимо.

В голосе андроида не было досады, лишь констатация факта. Но он констатировал то самое «мимо» уже не впервые, и Самина с раздражением швырнула на пол фрезер.

– Может, выучишь меня паре имперских ругательств? Ваш язык резок, как по мне. Так что они должны звучать довольно хлестко.

– Те, что действительно помогают, пожалуй, чересчур грязные.

– Посмотри вокруг, мы в дерь… о-ох! Хотя да: мы в дерьме!

Подцепив зубами, синтетик снял очередную пару перчаток, чтобы тут же напрыскать новую. За последние пару часов он провернул это раз двадцать, переходя от тушки к тушке, чтобы не ввести в заблуждение нуклеовизор.