Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да?
— Ну, я подумала, может, ты захочешь поехать со мной?
— Поехать с тобой?
— Да. У них прелестный старый дом на Джин-Лейн. Прямо на берегу океана. Я уверена, они будут очень рады с тобой познакомиться. Такие привлекательные мужчины всегда желанные гости на домашних вечеринках в Саутгэм-тоне. Обещаю, тебе не придется играть в крикет или плавать, ну, в общем, напрягаться физически.
— Я ничего не имею против физической нагрузки. Я играю в гольф. Вот только плаваю не очень хорошо.
— Пожалуйста, скажи «да». Джок прислал за мной машину. Я могу попросить водителя остановиться у «Карлайла» и прихватить тебя.
— Во сколько?
— Ну, скажем, в одиннадцать.
— Звучит прекрасно.
— Тогда увидимся. Как здорово!
— Э, Диана, подожди секунду, спасибо тебе огромное за чудесные цветы. Я как раз сейчас на них смотрю.
— Я подумала, они тебя порадуют.
— Так и случилось. Пока.
— Пока.
Эмброуз повесил трубку и присел на край кровати, на лице у него играла широкая улыбка. Жить на свете снова стало хорошо. Пора шевелиться, если он хочет собраться и выписаться из отеля к одиннадцати часам. А что надеть?
Конгрив поднялся и увидел на полу маленький синий конверт — карточку Дианы. Он взял карточку и прочитал, что она написала:
Мои дорогой Эмброуз.
Никогда прежде у меня не было друга, который мог бы подарить мне умиротворение. Все люди, которые встречались на моем пути, волновали душу: иногда это было приятное волнение, иногда нет, но всегда волнение.
А сейчас я чувствую, как из твоей души в мою перетекают мир и спокойствие.
Диана
47
Запах сигаретного дыма. В коридоре кто-то был. Сток застыл, задержав дыхание. Где? Ярдах в десяти-пятнадцати от него. У Стока в одной руке была сумка, доверху набитая украденными документами, а в другой — «шмайссер». Он прислушался. Двое мужчин, скорее всего охранники, разговаривали. Они, должно быть, только что вышли в коридор из лифта.
Сток точно знал, сигнализация не срабатывала. Немцы громко смеялись. По крайней мере, они двигались в правильном направлении — от него. Сток аккуратно снял сумку, поставил ее на пол и быстро пошел за охранниками на цыпочках. На спине у тех болтались автоматы.
Half — громко крикнул Сток, когда до них оставалось футов десять. — Nicht rauchen![27].
Охранники резко остановились.
— Nicht rauchen! — повторил один из них с усмешкой в голосе — по всей видимости, он это находил смешным — и начал поворачиваться.
— Да, ты меня прекрасно слышал, — сказал Сток по-английски, уперев дуло «шмайссера» парню между лопаток. — Не курить. Новое правило.
Пока они раздумывали над его словами, Сток перекинул лямку с автоматом за спину, вытянул руки и изо всех сил столкнул охранников лбами. Раздался леденящий душу звук, и двое мужчин без сознания упали на пол.
— Что я говорил? — сказал Сток лежащим у его йог охранникам. — Курить очень вредно.
Он подобрал их автоматы. Вернулся за сумкой. Темплхоф явно оживал. Пора было сматываться.
Сток спустился на лифте вниз и быстро прошел по пустым комнатам бункера. Через пару минут он уже был в тоннеле. Слева от него — подземный гараж. А справа скорее всего трамваи. Он повернул направо. В этом месте тоннель был темным и грязным, а далеко впереди — чистым и хорошо освещенным. Трамвайная остановка. Сток прокрался вперед и осторожно выглянул.
У платформы стоял состав из трех вагонов. Два охранника в полной амуниции. За ними виднелись два эскалатора.
— Доброе утро, парни, как жизнь? — с этими словами Сток вышел прямо на платформу, прижимая к боку «шмайс-сер».
— Was ist das? — спросил охранник, который стоял ближе к нему, и развернулся, подняв свой автомат. Увидев на Стоке форму службы безопасности, он заколебался и упустил время — именно на это Сток и рассчитывал.
— Das ist новенький, — сказал Сток и нажал на курок.
Он смел парня очередью из «шмайссера». Другой охранник, должно быть, успел сказать о Стоке что-то очень нелицеприятное в переговорное устройство, потому что в ту же секунду вспыхнули все огни и завыли сирены.
Да, и вот на помощь приходит кавалерия. Оба эскалатора пошли вниз, и на них было полным полно охранников. Несколько лихачей съезжали по перилам и палили в его сторону, как орава слетевших с катушек детсадовцев. Спасло Стока то, что он находился у самого края платформы, так что сверху было видно только его голову и плечи. Пригнувшись, он помчался к поезду, останавливаясь каждые несколько футов и выпуская короткую очередь.
Потом он вдруг услышал среди стрельбы и рева сирен новый, тревожный звук: пронзительный лай доберманов. Яростные животные, которые, в отличие от охранников Шатци, не боялись такой мелочи, как пули автомата.
Черт!
Собаки мчались по эскалаторам вслед за охранниками и даже сбивали некоторых с ног — так сильно им хотелось добраться до Стокли и разорвать его на мелкие кусочки. Он нырнул под край платформы и во весь опор побежал к вагону маленького поезда. При этом он сильно надеялся, что машинист оставил ключ в зажигании.
О Боже! Да, это было очень больно.
Одна собака вырвалась вперед и вцепилась Стоку в пятую точку. Достала его по-настоящему. Он остановился, повернулся и ударил беснующуюся тварь прикладом автомата. Стоку повезло. Не очень сильный удар по голове отвлек собаку ровно настолько, чтобы он успел запрыгнуть в вагон.
— Если еще раз цапнешь меня за задницу, я воспользуюсь другим концом этого автомата, verstehen Sie, Фидо?
Его познаний в немецком оказалось как раз достаточно для того, чтобы понять, которая из кнопок на панели была пусковой, и нажать ее. Раздался странный звук, поезд начал вибрировать, как будто прямо у него под ногами был быстро вращающийся круг. Собаки бешено бросались на распахнутые двери, пытаясь достать Стока. У самого его уха просвистела пуля.
Отвлекшись на собак, он слишком близко подпустил к себе охранников. Пули летали вокруг него в неограниченных количествах. Десять или пятнадцать охранников спрыгнули с платформы и бежали по путям в его сторону, заполняя туннель кусочками летящего свинца. Как ни забавно, пули не вредили блестящим белым вагонам поезда. Просто рикошетили! И из чего только эта штука была, черт возьми, сделана?
Плохой парень, подобравшийся ближе остальных, был примерно в пятнадцати ярдах от заднего вагона. Сток вывел его из игры, пальнув из «шмайссера», и услышал самый грозный звук из всех, которые можно было услышать в ближнем бою — холостой щелчок. Пусто, патроны кончились. Он поднял два других автомата и открыл огонь по