— И ты получил по заслугам? — спросила Камелия. Магнус пару раз упоминал о том, что в прошлом у Ника не все было гладко. Мэл надеялась, что сейчас он расскажет ей об этом.

— Это было позже, — ответил он, ухмыльнувшись. — Все изменилось с тех пор, как я получил главную роль в сериале. Тогда мне было двадцать лет. Все вокруг кричали, что я преемник Джеймса Дина, говорили, что я достигну вершин, и я верил каждому слову. Это была одна из мыльных опер. События разворачивались в одном из поместий на юге Лондона. Я играл парня по имени Джек, который только что вернулся из мест лишения свободы в Борстале.

— «Поместье Ханнисрофт»? — спросила Мэл.

— Слава Богу, хоть кто-то помнит! — сухо проговорил Ник. — Тебе понравилось?

Мэл было стыдно признаться, что они с Би выключили этот сериал, не досмотрев даже первый эпизод. Единственным воспоминанием о фильме было то, что там все ругались матом, а молодые парни дрались цепями от мотоциклов.

— Такие фильмы мне не очень нравятся, — сказала Мэл. — В те дни я вообще редко смотрела телевизор.

— Такие фильмы никому не нравятся, раз сериал перестали показывать, — засмеялся Ник. — Его транслировали в неподходящее время, это был слишком жестокий фильм. Люди звонили на телевидение и жаловались на то, что в фильме слишком много бранных слов и насилия. Через шесть недель после начала показа сериал закрыли.

— А что потом?

— Для меня ничего, — уныло ответил он, пиная ногой камень. — У меня было амплуа деревенщины. Все мои мечты растаяли как дым. Тогда мне не хватило здравого смысла, чтобы затихнуть и терпеливо ждать второго шанса.

Мэл задумалась о его словах. Ник, наверное, был хорошим актером, если ему удавалось играть деревенского парня. В жизни он не был похож на него ни разговором, ни внешностью.

— Что же ты сделал?

— Я изображал из себя большую звезду. Каждую ночь ходил по клубам «У Анабель», «Простой разговор», «Скотч св. Джеймса». Если я встречал пару куколок, которые узнавали меня, то оставался в клубе и напивался до такой степени, что не мог ходить. Заработанные деньги очень быстро исчезли. От пятиминутной славы у меня остались только шикарные фотографии и пара модных костюмов.

Мэл была тронута его искренностью. Она сама бывала во всех этих клубах и много раз встречала таких мужчин в Челси. Но тогда она была одной из «куколок», которые пили и танцевали с ними ночи напролет и раздували самомнение этих неудачников, пока они платили. Ей хотелось признаться во всем Нику, но о некоторых эпизодах лучше было молчать.

— Звучит так, как будто ты стыдишься, — вместо этого произнесла Мэл. — Я знаю это чувство. У меня есть такие воспоминания, о которых лучше забыть.

— Я был негодяем, — продолжил Ник исповедь. — Я использовал людей до тех пор, пока они меня не бросали. Я пал настолько низко, что уже не думал, что смогу когда-нибудь подняться. К счастью, я встретил женщину, которая протянула мне руку помощи. Она на время приютила меня, чтобы я мог собраться с мыслями, и настояла на том, чтобы я пошел работать барменом. Она уговорила меня пойти на курсы актерского мастерства.

— Поэтому ты целый год не приезжал к отцу?

— Да, получается, что так, — ответил Ник. Ему было немного стыдно. — Мой отец нетребовательный человек, он не рассчитывает на то, что я буду приезжать к нему каждый месяц. Мне надо было все как следует обдумать, прежде чем вернуться домой. Ну вот, я достаточно о себе рассказал, теперь твоя очередь.

Мэл чувствовала, что Ник не привык к таким разговорам. Его история была для него так же болезненна, как для Мэл ее собственная. Она знала, что такая честность заслуживает ее откровенности.

— Я тоже была пустоголовой дурочкой, которая думала, что всегда можно усидеть на двух стульях, — призналась Мэл, робко улыбнувшись. — Иногда становится смешно из-за того, как долго можно жить иллюзиями, обманывая себя и притворяясь, что все хорошо. Но однажды ты просыпаешься и видишь, как отвратительна жизнь.

Мэл рассказала Нику о Би. Тот же вариант истории, какой она рассказывала Магнусу, опустив эпизод с порнографией.

— Мне очень жаль, — сказал Ник. В его глазах было такое же сострадание, что и у его отца. — Я не мог понять, почему ты так счастлива в скучном «Окландз», а теперь понимаю.

— Я люблю чистоту здешней жизни, — ответила Мэл, оборачиваясь. «Окландз» не было видно из-за деревьев, но покатые холмы, поля, осенние краски и долина были такими красивыми. — Я знаю, что гости не такие, какими они хотят казаться, в этом смысле я отстала от реальной жизни. Но когда я выглядываю из окна своей спальни, то словно возрождаюсь, в душе появляется покой. Вот почему я так благодарна твоему отцу, Ник. Он, словно заботливый друг, взял меня под крыло и помог отбросить весь бред хиппи, в который я когда-то верила. Сейчас мне нравится тяжело работать, мне нравится быть частью этой жизни.

Возможно, Мэл не была до конца честной, но она искренне верила в то, что Магнус очень сильно на нее повлиял и сыграл большую роль в ее жизни.

Позже, этим же вечером, Ник сидел у окна в спальне своего отца. Стемнело. Комната Магнуса находилась на первом этаже, сразу под комнатой Мэл. Из его окон открывался такой же вид на долину, только окна отца были больше. Рядом со спальней находилась личная гостиная Магнуса.

В этой спальне многое напоминало Нику о матери: вышитые картины, атласные подушки, сделанные руками Рут, которые износились и потускнели. Одна стена была полностью увешана детскими фотографиями. На туалетном столике стояло еще больше снимков в серебряных рамочках. В тех редких случаях, когда Ник приезжал домой, он спал в соседней гостиной. Он всегда говорил, что не стоит ради него захламлять одну из комнат для гостей, но на самом деле он хотел быть поближе к отцу.

Когда Рут была жива, у родителей были отдельные комнаты с другой стороны дома. Ник резко осуждал отца, когда тот после смерти матери переехал в эту комнату. Но время и возраст сделали свое дело, и теперь Ник понимал Магнуса.

Рут любила пастельные тона, элегантную мебель и картины, написанные акварельными красками. Когда она умерла, Магнусу стало тяжело жить в комнате, в которой так много напоминало о жене. Его новая гостиная была обставлена в строгом стиле, как джентльменский клуб: темно-зеленые стены, кожаные кресла и книжные полки на всю стену. Кроме фотографии, на которой были Магнус и Рут, ничего не напоминало о прошлом.

Ник неотрывно смотрел в окно, наблюдая за темнеющим небом. Он знал, что ему следует побриться, надеть костюм, представиться гостям и быть на ужине рядом с Магнусом. Несмотря на то что ему нравилось встречать гостей и членов клуба и играть перед ними роль блудного сына, сегодня ему хотелось остаться наверху.

Он не мог выбросить Мэл из головы. Момент их первой встречи четко отпечатался в его воображении, как фотография.

Тусклый свет играл в ее темных волосах, завязанных у основания шеи черной вельветовой ленточкой. На ней было узкое красное платье. На любой другой женщине оно выглядело бы безвкусно, но Мэл обладала яркой, почти средиземноморской внешностью, и платье сидело на ней великолепно.