Беспокоясь, как бы сирена вновь не сыграла с нами злую шутку, только на сей раз столкнув нас не с вактом, а с кабальеро, мы посовещались и решили не рисковать. Лучше всего было остановиться в квартале от мастерских, спрятаться в подворотне и послать Убби, дабы он разведал, что творится возле артели Синклера.

Идея всем понравилась, и вскоре мы уже спешивались в каком-то загроможденном строительным хламом переулке рядом с гостиницей «Под Зеленым Змеем». Сандаварг, недолго думая, скинул жмущие ему «маскировочные» башмаки и растворился в темноте. А мы привязали лошадей и расселись вдоль стен дожидаться его возвращения.

До рассвета оставалось еще два часа. Я не сомневался в том, что вакты рано или поздно доберутся до наших контейнеров и в мастерских Вика разразится битва. Я сомневался, представится ли нам тогда хотя бы маленькая возможность попасть на борт истребителя. С тех пор как мы прибыли в Аркис-Грандбоул, я впервые очутился в такой близости от моего отнятого бронеката. Однако это меня вовсе не воодушевило, а, напротив, повергло в уныние. Нас отделял от цели всего шаг, но на этом коротком пути между мной и «Гольфстримом» стоял неприступный барьер высотой со Срединный хребет. И как нам его разрушить, чтобы самим при этом не погибнуть под его обломками, я не имел ни малейшего понятия…

Убби вернулся довольно скоро – примерно через четверть часа. Сделал он это очень своевременно. Я как раз балансировал на грани отчаяния и всерьез подумывал отговорить товарищей от самоубийственной авантюры, когда появился северянин и подбодрил нас хорошими новостями. В смысле настолько хорошими, насколько приговоренного к повешению может обрадовать известие о том, что перед казнью его веревку смажут жиром.

– Все как мы и предвидели: Кавалькада окружила мастерские и готова к бою, – начал Сандаварг, как и положено, не с самой обнадеживающей новости. – В цехах горит свет. Причем такой яркий, что туда, похоже, переехала вся храмовая ферма по разведению нетопырей. Изнутри слышится шум – работа там явно идет полным ходом. Что именно за работа, разглядеть нельзя, но клепальщики и резчики сегодня остались не у дел. Молоты не грохочут, пилы не визжат. Может, это еще ни о чем не говорит, но, по-моему, нашу развалюху действительно снаряжают к отъезду.

– Вы были там совсем недолго, мсье Сандаварг, – заметил Гуго. – Возможно, у клепальщиков и резчиков в это время выдался перерыв, который скоро закончится, и они возобновят работу.

– Да псу под хвост этих тупых молотобойцев! – отмахнулся Убби. – Я вам о другом спешил рассказать, поэтому так быстро вернулся. Эта новость вам понравится куда больше, ручаюсь. Рядом с мастерскими стоят два одинаковых дома. Высокие, по три этажа каждый…

– Знаю, – перебил я северянина. – Это общежития. Они тоже принадлежат Синклеру. В них живут семьи тех артельщиков, которых он приглашает к себе на работу из других городов.

– Неважно, кто там живет, Проныра, – ответил Сандаварг. – Важно то, что сейчас двери этих зданий заперты на висячие замки, а значит, оба дома пустуют.

– Наверное, это из-за тревоги, – предположила Долорес. – Тут неподалеку на соседней улице есть грозовой бункер. Вот жены артельщиков и решили от греха подальше увести туда детей.

– Я тоже так подумал, – кивнул Убби. – И пока жильцы тех домов не вернулись, нам надо проникнуть в ближайшее к мастерским общежитие и с его крыши перепрыгнуть на крышу крайнего цеха. Цеха выстроены впритык друг к другу, а значит, в случае удачи мы окажемся прямо над «Гольфстримом». И, чем пес не шутит, может быть, даже сумеем проникнуть на него… Если, конечно, пока меня не было, вы не передумали и не решили вернуться в подвальчик к той храброй и гостеприимной женщине.

– К той хитрой и заносчивой старухе?! – взвилась Малабонита. – Да ни за что! По мне, лучше и впрямь по крышам на виду у Кавалькады прыгать!

– В том-то и дело, что не на виду, – поправил ее северянин. – Иначе бы я и не предлагал. Окна в цехах расположены высоко, а бьющий из них свет, как я сказал, довольно ярок. Торчащим внизу гвардейцам будет трудно заметить нас, даже выйди мы на край крыши, поскольку они находятся на свету, а мы – в тени. К тому же сейчас им некогда таращиться в небо. Вакты, которых они ждут, слишком тяжелы, чтобы прыгать по крышам, и передвигаются по земле.

– Прошу прощения, мсье Убби, – вновь подал голос Сенатор, – но среди нас есть и те, кто в силу ряда обстоятельств не способен к подобным акробатическим экзерсисам.

– Вижу, мой башковитый друг, ты окончательно пришел в себя, раз опять начал говорить со мной на своем мудреном языке, – огрызнулся северянин. Но без злобы, а скорее по привычке. – Скажи проще: ты слишком толст и неуклюж для таких прыжков. И боишься, что можешь шмякнуться прямо на голову дона Балтазара, так?

– Вы абсолютно правы: именно эту мысль я пытался до вас донести, – поспешил согласиться Гуго. – И, заметьте, я имел в виду не только себя. Мсье шкипер все еще сильно хромает, а тело мсье Физза вообще не приспособлено природой для прыжков через пропасти. Да и при всем моем почтении к мадам Проныре вряд ли она сможет тягаться с вами на равных в этой атлетической дисциплине.

– Не буду отрицать – все так и есть, – развела руками Долорес, не найдя, чем возразить де Бодье. – Как видишь, северянин, в твоем гениальном плане обнаружилась серьезная прореха. Но в целом он был неплох и, возможно, мог бы даже сработать…

– Стойте, загрызи вас пес! – разозлился Убби. – Заткнитесь, болтливые южане, хватит сбивать меня с толку! С чего вы вообще взяли, что я заставляю вас, слабаков, прыгать по крышам?

– Ты сам только что это сказал, – ответил я. Прочие «слабаки» мне хором поддакнули. Все еще сидящий в тележке Физз промолчал, хотя слышал все, о чем мы толковали.

– Неужели? – удивился Убби, но оспаривать наше единодушное утверждение не стал. – Что ж, видимо, просто неточно выразился. Прыгать с крыши общежития на мастерскую придется мне. А вас, рожденных ползать, я проведу по другому пути. И не вздумайте заявить, что вам даже это простенькое упражнение окажется не под силу!..

Бросив лошадей и пустую тележку в переулке, мы крадучись двинулись за Сандаваргом к черному ходу в соседнее с мастерскими общежитие. Истративший к этому часу всю свою световую энергию, Физз больше не нуждался в светомаскировке и потому плелся за нами своим ходом. Каждый из нас оставил в том переулке не только лошадь, но и все терзающие его сомнения. И смирился с тем, что, как только мы переберемся на крышу мастерских, все пути к отступлению будут для нас отрезаны.

Мы сильно рисковали, поддержав план Убби, однако иного, менее опасного выхода не было. Для нас – наглецов, вознамерившихся вновь бросить вызов Кавалькаде, – наступил переломный момент. Теперь успех нашей авантюры целиком и полностью зависел от того, отважимся мы на смертельный риск или нет. Все, включая, возможно, и Физза, осознавали: вряд ли дальнейшее выжидание приведет к чему-то хорошему. Скорее всего, мы не только не получим шанс на победу, но и растеряем все предпосылки на получение такого шанса.