Доррин утирает лоб, думая, каким бы еще хитрым намеком, таким, чтобы не поняли посторонние, предупредить ее об опасности. Потом он отпивает еще лекарства. Юноша чувствует, что сила возвращается к нему, однако о том, чтобы взяться за молот, пока не может быть и речи.

Он окунает перо в чернильницу и продолжает писать, но, заслышав снаружи шаги, поднимает голову.

— О, вижу ты уже встаешь, — говорит с крыльца Кадара. Судя по запыленным лицам и перепачканной одежде, и она, и Брид прямо с дороги.

— Заходите, — приглашает Доррин.

— Ну и видок у тебя! Ты какой-то вяленый, — говорит Кадара, присаживаясь на краешек лавки. Брид закрывает дверь и тоже садится.

— Спасибо, — произносит Доррин.

— За что?

— Так ведь вы только приехали — и сразу ко мне! И выглядите так, словно невесть сколько времени не слезали с седла.

— Так оно и есть, — соглашается Брид.

— Успех хуже, чем неудача, — сухо добавляет Кадара. — Чем лучше у нас идут дела, тем больше на нас наваливают новых.

— Хотите сидра? — предлагает Доррин. Он идет к стоящему в углу кухни баку и достает оттуда охлаждавшийся в ледяной воде кувшин. — Холодненький.

— О, так ты все-таки провел водопровод?

— Из-за него я и подцепил лихорадку. Возился на холмах с трубами да бассейном, а там тучи москитов.

Разлив сидр в два толстостенных стеклянных стакана, Доррин вручает один Бриду, а другой Кадаре.

— И стоило тебе так утруждаться? Через год от Спидлара все равно и духу не останется, а нам придется уносить ноги, — ворчит Кадара, перед тем как отхлебнуть сидра. — Тьма, какой вкусный!

Брид одобрительно хмыкает.

— Здешний Совет не уступит Белым, — говорит Доррин.

— Куда он денется? Белые уже объявили о весеннем наборе рекрутов в Кертисе, Кифриене, Монтгрене и Галлосе.

— А Совет не призвал спидларских наемников из других земель?

Кадара с Бридом переглядываются.

— Призвать-то призвал, но Белые препятствуют их возвращению.

Брид кивает:

— Некоторые вернутся, но немногие.

— Рекруты далеко не так хороши, как обученные бойцы, — замечает Доррин.

— Это так, но зато набрать их можно гораздо больше.

— И при этом мы даже не можем убраться домой! — бросает Кадара. В сердцах она ставит стакан на стол с такой силой, что сидр разбрызгивается. — На Отшельничий никакие суда не ходят, а порты Сутии и Сарроннина отказываются принимать корабли с острова.

— Почему? — спрашивает Доррин, поднимая брови.

— В силу договора с Фэрхэвеном, который покупает у них все излишки зерна. И платит хорошую цену — золотом.

— Зима будет долгой и холодной, — задумчиво произносит Доррин.

— А весна — кровавой.

— Неужто их невозможно остановить?

Брид пожимает плечами:

— Есть у тебя какие-нибудь машины, годные для войны?

— Нет. Я даже не задумывался...

— Так какой тогда прок... — гневно бросает Кадара, но, встретившись взглядом с Бридом, опускает глаза. — Извини.

— Дайте подумать, — говорит Доррин, допивая свою микстуру и наполняя кружку сидром. — Тьма, я ведь даже обычный меч сковать не смогу. Оружие... — он беспомощно разводит руками. — Может, потом что придет в голову...

— Ладно, — говорит Кадара, — поправляйся. Чудно, конечно...

— Ты о том, что целитель не может исцелить себя? — грустно усмехается юноша. — Этому все удивляются. Вот и мой помощник не понимал, как это может быть. Звучит и вправду странно, однако так оно и есть.

— Ну, нам пора в казарму, — говорит Брид, вставая. — Мы заехали сюда, чтобы принять пополнение и запастись припасами.

— Надолго?

— Самое большее — на восьмидневку, — произносит Брид, уже направляясь к двери.

— Размечтался, — бормочет Кадара. — Бьюсь об заклад, нам придется выступить дня через три. Чертовски хороший у тебя сидр.

Опустошив кружку, она тоже идет к выходу.

— Берегите себя, — говорит юноша. А что еще скажешь при таких обстоятельствах?

— Ты тоже, Доррин.

Они выходят под холодный моросящий дождь. Долгая, холодная зима и кровавая весна. Просто замечательно.

Холодный дождь льет не переставая. Сырость в воздухе ощущается даже в кузнице, не считая, конечно, места рядом с горном. Ваос вкатывает тачку, останавливается, чтобы закрыть дверь, и везет уголь к горну. Рик раздувает меха, Яррл поворачивает вишнево-красную заготовку на наковальне, а Доррин бьет по ней молотом.

Когда Яррл отправляет железо в горн, Доррин опускает молот и утирает лоб. Обычно жара на него так не действует, но слабость после болезни еще не оставила.

— Когда ты собираешься открывать свою кузницу и отбивать у меня работу? Дом-то твой, почитай, готов, — замечает Яррл вроде бы шутливо, хотя нарочитая веселость не может скрыть его озабоченности. — Рик, подкачай еще.

Кузнец переворачивает брус щипцами.

— Я вконец загонял бедную Меривен, езжу туда-сюда, — пытается отшутится Доррин. Шутка выходит не удачнее, чем у Яррла.

— Дом вышел ладный. Ты потрудился на славу. Твоей подружке понравится.

— Надеюсь, — бормочет Доррин. — Я ведь все делал по-своему, ее не спрашивал. А работу у тебя я отбивать не буду. У меня полно заказов на игрушки и прочие диковины. Вот недавно принесли мне чертеж какого-то хаморианского навигационного прибора...

Яррл кладет заготовку на наковальню, и Доррин берется за легкий молот.

Кузница заполняется звоном.

— Да я и в любом случае не стал бы перебивать у тебя заказы, — говорит Доррин, когда железо снова отправляется в огонь.

— Ваос захочет уйти к тебе.

— Он — твой подмастерье.

На потном лице кузнеца появляется улыбка:

— Начать с того, что он и сюда-то прибежал к тебе. Вот Рик — он и вправду мой помощник. Славный мальчуган и по-настоящему любит горн. А Ваос любит тебя.

Яррл выкладывает заготовку на наковальню. Доррин берется за молот.

— А как было бы лучше для тебя? — спрашивает он попозже, во время очередного перерыва.

— Смотри, как тебе подходит, парень. У тебя теперь своя жизнь.

— Но я и впредь могу приходить и помогать тебе с тяжелой работой.

— Надеюсь, — говорит Яррл. — Ежели мне понадобится, я непременно дам тебе знать. А ты позаботься о свой подружке, чтобы она не попала в беду. Как случилось с моей Рейсой.