Коул передернулся от этих слов, не желая связывать себя с теми, о ком говорила Гён и о ком писал его отец в своем дневнике – безжалостные убийцы детей и невинных женщин.

– Я не охотник, – возразил Коул негромко, будто угнетенный чувством вины за то, что не совершал. – Я никогда не убивал ведьм. Я защищаю их.

– Знаю. – Гён мягко улыбнулась, оглянувшись на него. – Иначе даже твой врожденный иммунитет не спас бы тебя от морока. Ведь ты прошел границу не потому, что наше колдовство не действует на таких, как ты… А потому, что ты чист. Даже в несколько раз чище, чем Одри. Не обижайся.

– Какие тут обиды! Я твержу ему это с нашей встречи, – от всего сердца поддержала я, на что Коул раскраснелся, пробубнив нечто себе под нос, что ни я, ни Гён не расслышали.

– Вы никого не забыли? – раздалось позади, и я только сейчас вспомнила о Тюльпане, брошенной за чертой круга.

Держась равнодушно и принюхиваясь к соляному порошку, она сложила руки на груди, возмущенно притопнув.

– Ах да… Гён. – Я неловко почесала затылок и с мольбой взглянула на девочку: – Та ведьма тоже со мной.

– Отлично! Пусть пройдет испытание и отправляется с нами.

– Вот как раз с испытанием могут быть проблемы…

– Ничем не могу помочь, – пожала плечами Гён, запрыгивая на один из самых высоких корней и балансируя на носочках. – Или так, или никак.

– Что же. – Я вздохнула, понимая, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. – Тебе решать, Тюльпана.

Она переступила с ноги на ногу, задумчиво потирая подбородок, хотя выбор сделала уже давно: он читался в ее глазах – страх и отрицание самой возможности почувствовать себя в ловушке, как несколько месяцев тому назад на чердаке.

– Хм, знаешь, я и так уже достаточно ведьм повидала на своем веку. Не думаю, что почерпну там для себя что-то новое. Ступайте, я подожду вас здесь. Штрудель составит мне компанию.

Я слабо улыбнулась, решив не настаивать на своем – так будет безопаснее для нас всех. Заметив, как переменился в лице Коул, я утешительно погладила его по спине, разминая напряженные мышцы под толстой вязкой свитера.

– Ты отвечаешь за него головой! – серьезно предупредил он Тюльпану, пригрозив пальцем. – Корм у меня в бардачке.

Тюльпана отсалютовала ему и, развернувшись, виляющей походкой двинулась обратно к автомобилю, в окнах которого светились любопытные желтые глаза, почти затмевая фары.

– Вообще-то наш ковен открыт только для ведьм, но его взять с собой можешь, – кивнула на Коула девочка, звеня кольцами-браслетиками на тонких лодыжках. – Вы связаны таинством. Никто не вправе разделять ведьму и ее атташе. Сюда! За мной!

Гён спрыгнула с корня и, обогнав нас с Коулом, приложила ладошку к изогнутому стволу дерева. Она ориентировалась в сгущающемся сумраке, точно кошка, в то время как я несколько раз оступилась, держась за учтиво подставленный локоть Коула. Гён знала, куда и как нажать, в какие борозды древа просунуть пальцы, чтобы оно вдруг с протяжным скрипом разошлось в стороны, отворяя дверь.

Но нет, дерево оказалось не просто дверью – оно было живым: кора задышала, сбросив чары, и расступилась, обнажая бездонную червоточину в стволе. Оттуда на нас смотрела лишь непроглядная тьма, зовущая прыгнуть, – настоящая кроличья нора в Страну чудес.

– Тик-так, Алиса! Тик-так, – бодро воскликнула я, хватая оцепеневшего Коула за руку и утягивая за собой. – Нас уже ждут на чаепитии! Уверена, будет весело.

Он всем своим видом показывал, что не одобряет эту затею, но покорно пошел за мной, как и всегда. Гён нырнула в пропасть первой, звонко смеясь, и смех ее долетел до нас эхом. Подол белого платья поднялся, а несколько перышек вырвались из заколки, унесенные ветром. Я завороженно наблюдала, как Гён исчезает во мраке, и прыгнула следом, схватив Коула за ворот рубашки. Вместе мы упали в никуда.

Весело было, но недолго – как несколько кругов на карусели, сопровождаемые легкой дурнотой. Все, что я видела в кромешной темноте, – это узоры спилов на внутренней части ствола, мелькающее белое одеяние и красные перья, летящие мне в лицо. За собственным смехом я не слышала крик Коула, звучащий отнюдь не так радостно, как я ожидала. Мы летели несколько минут, пока я не увидела впереди проблески света и вдруг не покатилась по земле.

– Вау, – выдохнула я, пошатываясь, пока тошнота не улеглась и я не нашла сил подняться.

От яркого света болели глаза: я выставила козырьком расцарапанную руку и попыталась оглядеться. Позади что-то глухо упало и застонало. Коула не спасла даже охотничья выносливость: он смог встать на ноги лишь с третьей попытки, но снова упал, поэтому понадобилась четвертая. Я подала ему руку и, стряхнув с его кудрей песок, проверила, целы ли наши конечности.

– Обратно я, пожалуй, пойду пешком, – выдавил зеленоватый Коул. – Где мы вообще?

– В Завтрашнем дне! – Тонкий голосок пробился сквозь духоту и жар, которых не должно было быть ночью в пустыне, как и такого ослепительного света.

Гён стояла на краю холма, явно привыкшая к таким путешествиям: ее даже не качало из стороны в сторону, как нас с Коулом, неуклюже подошедших к ней в обнимку. Перьев в ее чернильных волосах заметно поубавилось, а вот зубов… Зубов стало больше: я увидела, что они шли в два ряда, когда она улыбнулась, и Коул часто-часто заморгал, пытаясь отличить горячку от действительности. Но нет, ему не показалось – я тоже это видела. А еще черные прямые рожки, торчащие из копны ее волос, и заостренные кончики ушей. Что же она такое, если не ведьма? Если даже Коул не смог разглядеть ее истинную суть?

– Мы живем среди городов-призраков и брошенных рудников, защищаемые ими со всех сторон, – поведала Гён, повернувшись лицом к шумной деревне у подножия скал, до которых я так и не добралась в своих видениях. – Нас здесь много, сотни две или даже три, если Каноба уже родила… Отсюда можно спуститься к реке, а если пойти вон там, – она указала пальцем на крутой овраг, с которого сыпались мелкие камешки, – окажетесь в лесу. Будьте осторожны! Местные духи не любят чужеземцев. Сегодня, правда, они добрые, ведь праздник как-никак. Такое пиршество будет, столько яств и лакомств! Вы быстро привыкнете. Я даже знаю, в какой домик Ворожея поселит вас. Он как раз для влюбленных! В нем Каноба и понесла в шестой раз. – Гён захихикала, прижав к губам сжатый кулачок, и вдруг бросилась наутек в противоположную от деревни сторону, к оврагу и лесу. – Увидите мельницу – ступайте прямо! Там будет шатер, где вас и ждет Ворожея.

– А ты куда? – окликнула девочку я, пока она перепрыгивала с уступа на уступ, танцуя над обрывом.

– На охоту! – крикнула Гён, прыгая вниз и скрываясь за шатким нагромождением валунов. – Я жуть как проголодалась!

Мы с Коулом остались стоять на краю холма в полном одиночестве, переглядываясь.

– И что нам делать? – спросил он, ничего не понимая так же, как и я.

– Не знаю, но это… Это потрясающе!